Сибирские огни, 1985, № 7

в зале ожидания пусто, гулко. Киоск «Союзпечать» закрыт — «По­ лучаю товар»... Не смешила бы эта Бубнова! Газета — товар? Г азета — идеологическое оружие! Об этом совершенно прямо лектор из области пояснял. Впрочем, «получаю оружие» тоже звучало бы странно... Весна. Тихо. В раскрытые настежь двери и окна несет мягким теплом, крепким мазутом (с разогретых путей), масляной краской, свежим деревом (из ремонтирующейся парикмахерской), жженным кофе (из станционного ресторана). Все, как всегда. Все, как год назад. Все, к ак в детстве, когда «сходить в город» означало прежде всего это — «схо.г^ить на вокзал», и казалось делом большим, делом не каждого дня. Это сейчас, когда дет­ ство незаметно кануло в непонятное, а потому и в тревожное, точнее, тревожащее прошлое, город как бы съежился, стал меньше, и «сходить в город» стало нормой — р а б о т а... Город, понятно, вновь расширится, вырастет к старости, к пенсии, когда ноги под тобой подустанут, так что сиди себе спокойно на железном вращающемся стульчике, жди — пенсия ведь приближается; для нее, для пенсии, совсем неважно — от­ рываешь ты по линеечке билеты или возишься с тряпкой в пыльных уг­ лах. А с тряпочкой своей Надька Щукина действительно никогда не р ас­ ставалась. Чуть свободная минута — тряпочку в руки и пошла наводить блеск. Дома, в кассе, у подружки — да где угодно, лишь бы смести с ве­ щей, с подоконников, с буфета серую тайгинскую пыль. З а такую при­ вычку Надьку Щукину и прозвали Полоскуньей, хотя, если вдуматься, звучало это вовсе не обидно. Подумаешь, П о л о с к у н ь я ! . . Это Зоя Скурыгина, второй кассир, по жалостливости своей ничего не может по­ нять. Нет, нет, да и вздохнет: «Ну, Надька! Ну чего ты как проклятущая! Уборщица без тебя не вытрет, что ли? Ей, уборщице, платят за это!» — Ха! — фыркнет третий кассир Леля Кухлевская, не выпуская из рук зеркальце.— Надька без тряпочки, что кобыла без хвоста! Ничего особенного этим сравнением Л еля сказать, конечно, не хоте­ ла, просто старалась понятно донести свою мысль до жалостливой, но слегка тугодумной Зои Скурыгиной, но Надька Щукина воспринимала Лелькины слова понятно как: — Конечно! Без хвоста кобыла не кобыла! Но вот если на кобылу столько, колец, сколько на тебе, повздевать, да гриву обрезать по самые уши, да еще копыта наманикюрить, на такой кобыле уже не попашешь! — Девочки! — пугалась ссоры жалостливая Скурыгина.— Д а вы за окно поглядите! Весна ведь, а вы о хвостах! — Нашла чему радоваться! Весна! — Надька Щукина обид никому не спускала, тем более Лельке.— Как бы эта весна не вышла нам боком! — Почему? — пугалась Скурыгина, поворачивая к Надьке некраси­ вое рябое лицо. И Кухлевская поворачивалась, так, на всякий случай — вдруг Надька начнет врать! А старики что говорят? Ударило за зиму сорок морозов, застави ­ ла зима тебя попрыгать да похлопать рукавичкой об рукавичку, радуй ­ ся будет лето! А нынче? — Надька презрительно глянула на Кухлев- скую: — Разве зима была? Не зима, а сплошной кисель! Д аж е ты, Л ел ь ­ ка, пропрыгала всю зиму в своем позапрошлогоднем пальтишке! — Д а оно у нее не позапрошлогоднее! — Скурыгина чуть не всхлип­ нула. Ей не хотелось, чтобы над Надькой подсмеивались, но ей не хо­ телось, чтобы и Лельку обижали; не ясно разве, что в выходном на р а ­ боту не ходят?.. Уводя разговор от опасной темы, она д аж е в окно высу­ нулась: — Тепло, девочки! Все равно тепло! За окнами пустого вокзала и впрямь палило почти по-летнему. На разогретом асфальте прыгали, галдя, воробьи; курили, прислонясь к пу­ стому лотку, две цыганки. ^ — Вы в подпол дома поглядите,— ворчала Надька. —Отрастили з а ­ ды, а в подполах — вода. Жмет из земли воду, уже по пояс стоит! Про воду в подполе («по пояс») Надька, конечно, преувел.ччивала' 74