Сибирские огни, 1985, № 7

— От трех до пяти. — Вы удивительно щедры. Дадут вам, к примеру, пять лет. Беру худший вариант. Про­ должал Неустроев, не замечая язвительной улыбки Светозара Иванови ­ ча.— Половину срока отсидите или чуть меньше, и если у вас все будет нормально, переведут на стройки народного хозяйства. К ак говорят, на химию. А это почти свобода. Работать и жить станете как все граждане. С паспортом, с трудовым отпуском. Не тюрьМы бойтесь, а того, что можете остаться на свободе. Тюрьма вам — спасение, Светозар Иванович. — У вас странная логика... — Д авайте представим, что участковым в Дресвянке был бы вместо меня какой-нибудь лопух. Дело бы замялось и на том кончилось. Считаете, это было бы для вас благо? Нет, не благо, а зло. Из вашего положения есть два реальных выхода. Первый — сознаться и очиститься. Это трудно. Не всякий решится. Второй, казалось бы, легкий путь — привыкнуть к своему преступлению. Привыкнуть к нечистой совести и покатиться вниз. Третьего выхода нет. Но как человек с нечистой совестью сможет писать книги? Жамэ! Он ничего не напишет! Потому-то у вас и рассказы застопорились. Вы можете со мной не согласиться, но это так, Светозар Иванович. Сознайтесь во всем, и я отпущу вас на Коксу. Оставшиеся дни побыть лучше с женой, чем здесь,— кивнул он на исцарапанные надписями стены. Асабин допил чай и отставил крышку. — Спасибо, инспектор,— сказал он глухо. — И это все?! — изумленно вскрикнул Неустроев.— И больше вы мне ничего не скажете? — Почему же не скажу? Скажу. Большое спасибо. Неустроев поставил термос в портфель и заш агал к двери. 16 Ночь Асабин провел в тягостных раздумьях. Сон он перебил еще вчера, и теперь до утра ворочался на жестком топчане. Утром инспектор пришел к нему снова. Был он в дорожном плаше и походных кирзовых сапогах. Присел на топчан, закурил. Выглядел он невеселым, усталым. Лицо мятое, словно тоже не спал всю ночь. — У вас, я виж,у, неприятности? — поинтересовался Асабин. — Д а ,— вздохнул тот и протянул Светозару Ивановичу пачку папирос.— Угощайтесь. Неприятности, вы отгадали. О казался я излишне самонадеянным. Притормозилось дело. На следующее утро я должен вас отпустить. Время истекает, а доказать я еще ничего не успел. Досадно... Ведь не останетесь же вы тут по своей воле, пока я буду собирать против вас улики? — А вдруг да останусь,— сказал Асабин. Неустроев вскинул на него глаза. — Шутите? — Какие уж тут шутки. Просто я помню добро. Вы меня за цветами для Валентины свозили. Должен же я вас отблагодарить. Так что если хотите, подарю вам еще сутки. Я вполне серьезно. Собирайте улики. Я подожду. Только жену успокойте. Все, мол, в порядке, скоро будет дома. — Поразительное великодушие. Если, конечно, не разыгрываете меня. А что, если я соглашусь? — Тогда отсижу еще сутки. — И не пожалуетесь на меня? — Я же добровольно. — Д а-а ,— протянул Неустроев,— редкий случай. Расскажи кому в райотделе — не поверят. Кстати, вы тоже плохо выглядите. Что это вы все время прикладываете руку к глазу? У вас нервный тик? По приезде на Озеро я у вас его не замечал.