Сибирские огни, 1985, № 7

таких не увидите. Это Венерин Башмачок из семейства орхидей, редкостные цветы. Экзотика! .— А шампанское? — смеялась Валентина, принимая его игру. Асабин вдохнул воздух полной грудью и сладостно зажмурился. — Этот воздух нисколько не уступает шампанскому. Настоян на травах и кедровой хвое. А вода из родничка под скалой! Я наливаю ее в ваш фуж ер.— Он наполнил алюминиевые кружки.— Такой 'водицы нигде больше не попить, уверяю вас! — Ну ладно , ладно. А где музыка? — Как! — вскричал Светозар Иванович изумленно.— А пение птиц? Прислушайтесь, как они стараются для вас. Самые красивые и радостные песни они распевают именно сейчас, в брачный период. Это ли не музыка? Вы когда-нибудь танцевали под пенье птиц? — А зрители? Если я вас и приглашу, кто увидит наш танец? — Д еревья увидят, кусты, травы . И еще...— Асабин вдруг потихонь­ ку посвистал и прислушался, глядя в сторону кедровой колодины. Еще посвистал. — Думаеш ь, он придет, твой знакомый соболь? — с сомнением спросила Валентина. — Непременно, потому что сегодня — волшебный день. Наш с тобой. Д а гляди, вон он! И з-за колодины осторожно выглянула черная мордочка с округлы­ ми ушами. Соболь посмотрел на людей и-вспрыгнул на колодину, где и выжидательно замер. — Чем не зритель! — смеялся Асабин.— К акая из дам может похвастать, что видела живого соболя? — Вы т ак щедры ,— растроганно улыбнулась Валентина. — Я хочу, чтобы этот день запомнился вам надолго-надолго. Она быстро в зглянула на него потемневшими глазами: — Почему? Он не ответил. — Свет, ты от меня что-то скрываешь. Скажи. Слышишь? Я все должна знать Скажи , Свет. — Неустроев поймал браконьеров. — Ошепкова с Таураковым? — Д а , В аля. — Я это чувствовала. Знаешь, мне не понравилось, как он на тебя смотрел, этот Неустроев, когда был у нас. Асабин как можно равнодушнее пожал плечами: — Смотрел д а смотрел. Обыкновенно. Не-ет, Свет. Он на тебя нехорошо смотрел. И разговаривал странно. Будто подозревает тебя. Неужели ты не заметил? — Слушай, В ал я ,— проговорил он тихим, задумчивым голосом. И смотрел ей в гл а за с обреченностью.— А что, если меня посадят? — Я уже дум ала об этом,— просто сказала Валентина. — Мне не страшно идти в тюрьму. Я заслужил и должен ответить. Вот чего боюсь, так это потерять, тебя. Ты можешь меня забыть и не дождаться. Ты молодая, тебя трудно будет винить. Она прикрыла ему рот теплой ладонью. — Д урачок ты дурачок... Неужели ничего до сих пор не понял? Ведь я люблю тебя. Свет. Куда тебя повезут, туда и я поеду. Устроюсь на работу, сниму комнатку и буду жить рядом. На свидания к тебе ходить буду. Передачи носить. Перебьемся, Свет. Будь сильнее. Ведь я с тобой. Он обнял ее. Спасибо тебе. Хорошо, что ты есть на свете. Без тебя мне было очень плохо. — Ты думаешь, они тебя выдадут? — Ощепков с Таураковым-то? Конечно. Обозлятся и все расскажут. Им терять нечего. Я ведь знал, на что шел, когда решил отвезти шкуру и все остальное. А потом представил, что расстанусь с тобой, и опомнил­ ся, испугался.