Сибирские огни, 1985, № 7

то кто на ухо нашептывает: бери, Сашка, бери... Или возьмем тепе­ решний случай. Как, спрашиваете, попал к вам? А вот как. Сын у меня из армии вернулся. Старший. Механиком в леспромхоз взяли. Он у ме­ ня головастый. Технику понимает от и до.- Д евку присмотрел. Свадьбу на двадцать третье февраля наметили. К празднику, значит. А мне будто опять кто нашептывает: преподнеси молодым цветной телевизор и ковер тыщонки за две. Знай , мол, наших! Вот и поперся за перевал. В заповедник. — Сам узнал про племенных соболей или надоумил кто? — спро­ сил Светозар Иванович. — В газетке прочитал. С татейка была так ая. — Грамотный,— коротко хохотнул Семен.— А не боялся, что по­ падешься? Очко не играло? — К ак не бояться... Боялся. Очень д аж е шибко боялся. Д аж е чуял, что пападусь. Потому как не ради куска хлеба рисковал. — Ж адность фраера сгубила,— ск азал Семен с укором.— Будет теперь тебе телевизор в клеточку. — И подело-о-ом... — простонал Булкин и захлюпал носом.— Д а й ­ те, мужики, закурить,— попросил он. Семен завозился на своем месте, чиркнул спичкой, прикурил п а ­ пироску, сунул в рот Булкину. — Д а -а ,— протянул Вохімин задумчиво.— Никакого укорота на нашу жадность нету. Р ан е не так было. Домой я из Германии воро­ тился под осень. К ак раз к охоте. Мы в Елани тогда жили. Заповедник в войну не работал , закрыли его. Лови соболей где хошь. Знай , сдавай больше. Ну, стал я охотничать. Д а к у нас как в Елани водилось... Если кто из мужиков добудет медведя или м арала, делит на всех. Ни одну избу не пропустит. Особенно, если семья погибшего. Этим побольше отвалит. Себе, бывало, с гулькин нос останется, на одну похлебку, а не обидно. Вроде, как так и надо. По справедливости жили. А нонче? Если привезут чего в магазин, д ак готовы друг друж ке горло перервать. Особенно если че-нибудь не наше, из тряпок. Во как. — Верно, верно,— подхватил Булкин.— У нас тоже так. К ак сдурели все... Один перед другим тряпкой хвалится. Р азбогатели . Оно и понятно: чем богаче, тем жаднее. Себя мне не ж алко ,— продолжал он, давясь дымом и каш ляя,— я пожилой мужик. Не об себе теперь забота. Детей ж алко. Старший-то только-только в люди стал выбивать­ ся, а я ему дорогу заступил. Он ведь у меня в партию собирается всту­ пать. Д а к акая ему теперь партия... — Теперь-то каюк,— сочувственно согласился Вохмин.— Пущай д аж е не мылится. Булкин застонал. — Верите, я бы счас все отдал. И машину, и барахло разное. Гори оно синим огнем. Лишь бы ничего этого не было. — Теперь-то конечно,— сказал Вохмин.— Русский мужик задом умен. Сроду не опомнится, пока жареный рябчик не клюнет в одно место. Теперь тебе и отдавать не надо. Все сами возьмут. Имущество конфискуют в первую очередь,— поддакнул Семен с уверенностью.— Машину опишут, сберкнижку арестуют, все ценное заберут.. Если жена ничего спрятать не догадается. — Б арахло — дело наживное,— ск азал Вохмин.— Было бы здо ­ ровье, а обжиться завсегда можно. А вот. пятно на тебе, Булкин, оста­ нется. До самой смерти не отмоешься. И детям твоим худая слава: о тец— арестант... Д ак , говоришь, в ударниках ходил? В президиуме, поди-ка, сиживал? Речи на собраниях толкал разные? Людей призы- вал... А ноне обстригут, как овцу, и — за решетку. Был ударник — и нету. ' Правду говорят: от сумы да от тюрьмы не отрекайся. Жизнь — штука крутая. — Лучше бы я на своих угодьях замерз. Или зверь бы заел Все бы детям позора не было. — Перестань, Булкин! — оборвал Асабин с досадой.— Зн ал , куда