Сибирские огни, 1985, № 7

о преступлении и наказании. Вырвав ситу­ ацию из исторического контекста; можно сказать: сама жизнь покарала вора, тем более что он поднял руку на народное иму­ щество. Но подобное прозвучит как свято­ татство. Есть лишь один виновник проис­ шедшего — война, которая взвалила и на подростков слишком тяжелую ношу. И да­ леко не все выдерживали. История, рассказанная В. Мазаевым, может быть, именно потому оставляет впечатление безусловной правды, что ав­ тор избегает вносить в повествование свое сегодняшнее восприятие событий. Здесь есть лишь несколько кратких ф р аг ментов, где давно ставший взрослым Толя пытается осмыслить нравственные итоги и последствия той страшной для него зимы. Он, в частности, вспоминает, как, впервые увидев Сашку мертвым, осознал «ничтожность своих сил перед тупой силой равнодушия». «Эти мгновения... потрясут меня, проникнут в плоть и кровь, станут на многие последующие годы питать кошмары моих снов, превратятся в болезнь памяти...» Здесь обозначена еще одна драма, вызван­ ная войной. Драма, оставшаяся как бы за пределами повести, но, бесспорно, не менее тяжелая. Читая «Зиму пережить», понимаешь исто­ ки прозы В. Мазаева о Великой Отечест­ венной войне. Конечно, не стоит ставить знак равенства между автором и Толей, который ведет рассказ. И все-таки, думая о творческом пути Владимира Мазаева, вдруг ловишь себя на мысли: это именно он. То­ ля, став взрослым, решил рассказать о ты­ ле, «развороченном» войной, о страдании женщин и детей. Поистине благородна задача автора: он хочет дать предельно точное свидетельство о войне. Но свидетельствуют в данном слу­ чае не только документы, свидетельствует и сам писатель как очевидец. К повестям В. Мазаева вполне можно отнести слова критика В. Бондаренко, справедливо заме­ тившего, что многие книги о войне «основа­ ны на документе, на опыте собственной жизни (автора.— Е. Ц .), который тоже есть уникальный документ». Сборники Владимира Мазаева подчерки­ вают еще одну особенность его творческого пути: спустя годы писатель всегда стремит­ ся вернуться к вроде бы уже разработан­ ной им раньше ситуации, понять ее глубин­ ный смысл, ее новое духовное «наполне­ ние», которое определило время. Не случайно постепенно менялась и структура произведений Мазаева. Раньше он все больше писал рассказы, близкие к новелле, «подкованные» острым сюжетом, неожиданной развязкой. Сейчас полюбил спокойное, «раскованное» повествование: отдельные сцены, эпизоды, мысли соединяет здесь, точно магнит, авторское «я» рассказ­ чика. Так, по мнению писателя, легче ста­ вить вопросы и легче на них отвечать. Тут естественны и размышления о закономерно­ стях и о загадках нашей жизни. Последнее также примечательно. «Какая- то тайна» всегда грезится героям В. Маза­ ева. Но они понимают: не все загадки бы­ тия следует непременно разгадывать. Мо­ жет, жизнь даж е прекрасна своей непред- угаданностью. Эта мысль легко читается в цикле «Над вечной рекой». А в рассказе «Трюшка» автор поэтизирует сам поток действительности — стремительный, повто­ ряющийся, всегда новый... Здесь есть и опи­ сания тайги, и юный шофер Митя, который, попадая в аварию, впервые «сталкивается с трудностями». Но это не просто повество­ вание о «трудовом героизме», это рассказ о древней и юной красоте бытия, где тебя поджидает и праздник, и горе, и любовь... Однако порой загадки жизни надо и рас­ путать. Без этого трудно жить дальше. Ге- рой-рассказчик из повести «Проездом» ду­ мает, в конце концов, не только о своей любви, которую трагически для себя когда- то не сберег, он думает о последствиях вро­ де бы незначительных слов и поступков, о том, почему многие годы как бы выпали из его прошлого, почему так мало осталось у него «от молодости, от того времени, когда нет цены настоящему, а есть лишь прекрас­ ное, неумолимое будущее...» Что является основой нравственной жиз­ ни человека? Этот вопрос в прозе В. Маза­ ева ставится с годами все острее. Герой повести «Девочка во ржи» Савин, сорокатрехлетний начальник геологоразве­ дочной партии, не принадлежит к числу лю­ дей, задающихся философскими проблема­ ми.^ Когда однажды Савин потеряет душев­ ный покой, начнет мучиться бессонницей, он не сможет понять—-что с ним? Внешне все просто: семейная жизнь не сложилась, жена не захотела ехать в таежный поселок, оста­ лась в городе. И все-таки героя волнует это не само по себе («с женой у него давно бы­ ли ровные, даже слишком ровные для жи­ вущих в разлуке супругов, отношения»), а о любви Савин, кажется, уже и не думает. Тогда в чем дело? И что обретает он в свой краткий отпуск, проведенный в алтай­ ской деревушке? Владимир Мазаев приводит героя к чу­ жим заботам, чужому горю. И к природе. Похоже, писатель считает: это единствен­ ный «фон», на котором человек сможет вер­ но разглядеть свои собственные невзгоды — и так ли уж существенны они? Любопытный парадокс: вся жизнь Савина проходит «на природе», но нескончаемый ее праздник только сейчас по-настоящему ощущается героем. И, может, только сей­ час он по-настоящему чувствует чужую боль. И — забывает про свою. Три женских образа, бесспорно, важны для автора повести. Прежде всего, это глу­ хонемая девочка Оленка, перед которой так виноваты люди, Савин спасает Оленку во время грозы, при этом он, пожалуй, спаса­ ет еще и свою душу. Здесь же, на отдыхе, герой вспоминает старуху кержачку, встре­ ченную много лет назад. Ветхий домик ста­ рухи попал в зону их карьера, хатенку пришлось снести, несмотря на сопротивле­ ние хозяйки. И Савин, вспомнив теперь странную смерть старухи, почувств-ует на себе ее ^взгляд — «такими глазами, навер­ ное, смотрят на антихриста...». А кем стала для Савина молодая вдова Фаина, как назвать их отношения. Взаим­ ной симпатией? Страстью? «Случайной связью»? Герой прежде всего восхищен тем достоинством, с каким Фаина идет по жиз­ ни. Наверное, потом он еще осознает, есть чувство не менее высокое, чем любовь. Это людское сострадание. ■Таким образом, «выздоровление» Сави