Сибирские огни, 1985, № 7

Валерий Иванов ПАЛАТА ВЕТЕРАНОВ Итог последних дней таков: Таскал я «утки» Из-под тяжелых мужиков И слуіиал шутки Насчет отсутствуьоыіих ног И свежих шрамов. — Эх, притащил бы ты, сынок. Нам по сто граммов,— Меня отец просил, бодрясь,— И сигареток: Осточертела эта грязь И сушь таблеток. В глазах у них метался вскрик: — К чертям лекарстваі Вот за такой, наверно, миг Даьот полцарства. И привставали мужики, Бледны и седы. 40-летию Победы Кто без ноги, кто без руки, Как в День Победы. И говорил отец, «подняв Свои сто граммов:» — Вновь мерить жизнь пришлось по дням, Как под Потсдамом. — Дэг юбилей уж на дворе.„ С сорокалетьемі На всякий случай в январе * Его отметим.. И слушал я длиннющий тост. Про Брест, про Оршу... И думал: до конца, как пес, Я их не брошу. Какие могут быть делаі Какие бедыі Сто дней осталось до тепла И до ПОБЕДЫ. Эпоха заболела белокровьем. Не сломлена, а согнута в дугу, Я знаю, что обязан ей здоровьем И жизнью, но помочь ей не могу. И, приходя с больничной передачей, Я говорю: «Держись, отец, держись. Цвет крови ничего еще не значит, Коль в нем растворена такая жизнь. Держись, отец, как держатся в осаде,- Мне одному еще не устоять. Держись, родимый, жизни этой радиі И ничего не надо объяснять.» ИСПЫТАНИЕ ОДИНОЧЕСТВОМ ...Остановка внезапная. У поворота Незнакомый парнишка сидит и ревет. — Как зовут! Где живешь! Заблудился, пехота! А еще деревенский! Смотри-ка вперед. И отец, повернув свой «ковровец» обратно, Мне сказал: «Подожди, я его отвезу». Я остался один, и лицо неприятно Обдало холодком и, как будто в грозу. Потемнело мгновенно, слились очертаньэ, Замаячили звезды мне издалека.