Сибирские огни, 1985, № 7

— Взгляни, взгляни! Юрий пробежал взглядом по прыгающим неровным строкам: «К вопросу о взятии воды из чужого колодца... 17 апреля сего года гр. Опанасенко с улицы Телеграфной и гр. Чуркина с улицы Почтовой без разрешения вывозили воду бочками из колодца, расположенного в частном дворе гр. Петлина. Гр. Петлин в отъезде, я за него спросил — почему берете? Мне ответили; а тебе воды жалко? И я хочу обратить внимание на поведение гр. Сергеева, живущего напротив моего дома. Он почему-то решил, что я свой дом сожгу, а зн а­ чит, и его дом загорится. Вот гр. Сергеев и подсматривает в мое окно, в то, что выходит на улицу, а потом всем рассказывает, что видел. А я живу по закону и никого не боюсь, о чем и объявляю через вашу га­ зету!» И подпись — Г. И. Л я х о в . — Ляхов? — удивился Юрий.— Георгий Иванович? — Вот, вот... — глаза Товия Давидовича п ом р ачн ели ,-Ты пом­ нишь... Георгий Иванович... Имя, отчество помнишь... А он сам давно превратил себя в Ж оржика... Так его и зовут... Д а и как не звать, если человек вконец сбесился — или пьет, или забрасывает газету такими вот письмами... З а слабость свою обозлился на весь мир... Собака чужая перебежит двор, сразу письмо в газету: кобелей распустили! Девчонка несмышленая язык аму показала, тотчас письмо: детей развратили... А ведь ты помнишь, какой он был, Георгий Иванович! Помолчал. Не оборачиваясь, смотрел в окно на голые кустики, спросил: — Знаешь, кто мог бы ему помочь? ...П алка в руке, в другой — грязная сеточка; в сеточке пустая бу­ тылка, найденная в канаве. Щетина на щеках, дурашливая ухмылка. Юрий помнил Георгия Ивановича совсем другим — чуб пшеничный, тугие усы, лихая песенка; но сутки назад он видел Георгия Ивановича вот таким — с палкой и с сеточкой; и от Георгия Ивановича устойчиво и крепко несло перегаром, и Георгий Иванович без всякого стеснения выпрашивал у него трешку. У него! У бывшего своего ученика! «Кто ему поможет?..» Ответил хмуро; — Нарколог. Товий Давидович усмехнулся, повернулся, наконец, к Юрию: Сам знаешь, не о наркологе речь. — Тогда о ком? — Д а о тебе, черт возьми! — не выдержал Товий Давидович.— С каких пор ты стал таким непонятливым? Пусть на минуту, но Товий Давидович, кажется, и впрямь уверовал в свою идею: — Останься! Слышь?.. Ну не навсегда, на три года останься! Дадим квартиру, мать при тебе отдохнет, никуда мотаться не надо. С твоей г а ­ зетой договоримся — они тебе дадут перевод, я завтра же пойду в гор­ ком партии. А захочешь, садись в мое кресло. Мне-то в нем уже тяжело сидеть. Я в отдел писем пойду — при тебе. Там-то, в Новосибирске, ты еще когда выйдешь в главные! Д а и не один ты там такой, а в кресло, сам знаешь, обязательно один садится! Он подошел к Юрию, положил ему на плечо здоровую руку: — Ты не думай, я пе сослепу говорю. Я твои работы хорошо знаю. Если я выписываю твою газету, то, опять же, ради твоих статей. Юрий молчал. «Столько лет рваться из Тайги, чтобы снова в нее возвращаться?.. Нет уж, помилуйте!..» Покачал головой: — Не обижайтесь, Товий Давидович... Что из.менится, вернись я сюда? — Не понимаешь? — Нет.