Сибирские огни, 1985, № 7

Бомонд дворников О Т С Т У П Л Е Н И Е Окно в садик мать в зяла на крючок, тут Юрий ее не отговорил. «У Таськи месяц н азад прямо в стайке подавили кроликов, к Кухлев- ским два раза зал е зали в амбар. Ты, Юра, наших хулиганов не зн а ­ еш ь— они выпьют и пошли что искать! С арай увидят — в сар ай з а л е ­ зут, окно увидят — в окно! Хоть ты их бей, в'се равно залезут!» — «Ну, залезут,— злился Юрий.— К ак залезут — так и вылезут! Что им у тебя брать?» Так говорить не следовало: мать обиделась — н е н и щ а я . . . Но и промолчать он не мог. М ать всегда р а зд р аж а л а его вот этим чувством неприкаянности, незащищенности от какого-то мелкого, но злого рока. Ночью не ходи — хулиганы побьют, один не ходи — хулиганы разденут, дом не бросай — хулиганы вещи вынесут... По-настоящ ему в памяти матери хранились две, от силы три действительно случившихся когда- то кражи, но это ничего не значило; если за гл яды в ал а к матери М узи ­ чиха или Нина Александровна, разговор, конечно, заходил один: «А на пятой вчера снова раздели женщину!» Можно было не спраш и ­ вать — н а с к о л ь к о ? По удрученности подруг, никогда не д е рж а в ­ ших в руках таких денег, сразу было ясно — тысяч на пять! Меньше в Тайге хулиганы просто не брали! Ночью (не спалось) Юр.ий все ж е приоткрыл окно. Из садика потянуло холодком, свежестью . Вспыхнула, за д р ож а л а тревожно звезда. Она была крупная, обмытая холодком — такие Юрий видел лишь над Сибирью. Когда-то думал (и Георгий Иванович так утверж д ал ), что по-настоящему крупные звезды вывешены, конечно, на южном, на тропическом небе, когда-то думал, чем ниже широта, тем крупнее звезды, но в Эгейе, под рыжими берегами греческих островов, убедился — звезды на юге мельче; не звезды , пыль! Глядя на звезду, поблескивающую в тревожном неровном ритме, Юрий прислушивался к неровному дыханию м атери . Он не. зн ал — ч е м , но чем-то дыхание матери и этот тревожный звездный блеск были связаны; как вдруг звезда зам ирала в намой вспышке, т ак вдруг и мать зам.ирала во сне, будто и там , во сне, боялась какой-нибудь не­ осторожностью разбудить его. Юру... Где-то вскрикнул паровозный гудок (м ан ев р уш к а ), где-то н епода­ леку коротко просыпалась брань (подгулявш ая компания). «Все, как всегда»,— подмигнул Юрий далекой звезде. И подумал: «Сейчас мне в Тайге было бы плохо...» Ему и в детстве здесь было не очень-то хорошо; одна комнатенка дяди Ефима чего стоила, один его надсадный прокуренный голос чего стоил. А ябеда Полоскунья! Ее подсматривания и подслушивания! Ее попреки: «Расселся здесь, в чужой избе!» - Юркино детство прошло в нестерпимом ожидании чуда: не может быть, не может быть, не может быть, чтобы чего-нибудь не случилось! Но чуда не случалось. Оставалось ждать. Утром у зеркала: я еще не взрослый? Вечером над книгам.и: я еще в Тайге? В дневниках великого путешественника М иклухо-М аклая Юрка вычитал, что М аклай, всегда и везде, в Сиднее и в П етербурге, в П ари ­ же и в Москве, тосковал по своим знакомым папуасам . В дневнике Мак- л а я так и было записано: м о и з н а к о м ы е п а п у а с ы... И Ю рка, чи­ тая это, смертельно тосковал, озирая из окна тесную д ал ь своей родной улицы. По обочине шла корова, оставляя за собой быстро подсыхающие на ветру лепешки; на низенькой завалинке дед Кухлевский, пегий от скуки, дразнил чужую собаку, бесцветным старческим матом одобряя ее рычание. Юрка готов был заплакать: вот они — е г о з н а к о м ы е п а п у а с ы ; он готов был заплакать; есть же где-то необыкновенные