Сибирские огни, 1985, № 6

Евгений Скворешнев СЕРДЦЕ Шкалой не вымеряно Герца, без счетчика верху стены стучит мое большое сердце — движок и двигатель страны. Не ожнреиье-расширеиье, оно большое оттого, что все сомненья и прозренья вместмамсь, втиснулись в него. Вмещает мир, людей, их боли, беду и радость вперехлест, и плотность у него — поболё, че^ плотноеть карликовых звезд Не знаю, путь насколько долог, но нужно так работать нам, чтоб удивился кардиолог его разрывам и рубцам. Не развожу я агитаций — дерзай, Мешалкин, жнзнь храня. Не отрицаю трансплантаций, , но что касается меня — в моем еіце довольно прыти и совести, и потому мое, пожалуйста, біерите, чужого сердца— не возьму. Не потому, что резок гонор, зе предложенье — нсполатьі По собственной я сути — донор, Привык не брать, а отдавать, Коль слышу боль в единоверце, коль с чужедальним горем слит, то у меня — больное сердце, за всех и ноет и болит. Грохочет стрессов канонада, но не о том веду я речь. Беречь его, конечно, надо, ио для чего его беречь! Чтоб на него, в музее глядя, сказал балбес, не скрыв зевка: «Два средних срока сдюжил дядя, а сердце — точно у быка...» Засел в нем памяти осколок, и, значит, ближе с ним знаком не участковый кардиолог, а мой районный военком. Хоть и различны измереиья, зависит не от крупнины — от моего сердцебненья биенье пульса всей страны. Верно присяге и отваге, оно не просто гонит ток, есть и в державном нашем стяге его багрояый лоскуток!