Сибирские огни, 1985, № 6

— Р а с с к а зы в а л а мне м ам ан ька про ваших, ей-богуі Ещ е пимы расписные пок а зы в ал а, ваш д едуш ка М итроф ан скатал . Н а душ е у меня светлеет; вот д аж е дедуш ку М итроф ана вспомнили на родной Боровихе! Д а , да, к а т а л он расписные пимы -чесанки!.. И течет уж е при мне бабий разговор все о том ж е: сын — неслух, курит, и лентяй, а дочка — умница и учится хорошо. У одной м ужик буянит и гуляет, у другой — на все руки м астер, капли в ро т не берет. О станься я в Сограх, кто-то из них с тал бы, мож ет быть, моей судьбой. В еселая, говорливая М аня или моя б елок ур ая соседка, с кром ­ ная, м олчаливая женщина с огромными гл а зам и , которые с простосер ­ дечием чисто деревенским удивленно см отрят на меня, хотя ничего дивного я еще не сдел ал , не ск азал . — Может, молочка выпьете деревенского? — сп р аш и вает она ме­ ня. Зовут ее Соня.— Я за круж кой сбегаю . Ей, пож алуй , за сорок, но с девчоночьей прытью Соня б еж и т через улицу, стучит каблуками по крыльцу, в о зв р ащ ае т с я с белой эм а л и р о ­ ванной кружкой. У нее крупные, никогда добела не отмы ваемы е руки крестьянки и чистое лицо, на котором с детства т а к и осталось на всю ж и зн ь т р о г а ­ тельное простосердечие: что на душе, то и в гл азах . Я пью холодное густое молоко. Мне слышится в нем зап а х в етр а с полынком , я его слыш ал весь день, когда ехал сюда по степи... — А что это тетка Ф екла стеб анул а от вас? — все допы ты вается М ан я .— Б еж ит, сапогами на всю улицу гремит. Что вы ей ск а зали ? — Ничего не с к а за л ,— оправды ваю сь я.— Спросил только, не з н а ­ ет ли она Фомичевых. — Кого? Фомичевых? — переспраш ивает п ож ил ая ж енщ ина в поло ­ сатом пл атке.— Она ж е с ам а Фомичева. А по-уличному их А гапы чами звали . По деду Агапу, кузнецу. Вот оно что: Ф екла И вановна — Фомичева!.. Вечереет. В улицы наползаю т сиреневые сумерки. Голоса людей, рев скотины делаю тся глуше, как бы отдаленнее. Я иду опять куда гл аза глядят, что-то силится вспомнить мое сердце, д авн ее, заветное, но не может. Вот с таким сиреневым вечером связанное. Куда-то м ы 'и д ем с мамой: на ней ц ветастая, домотканого сукна юбка, белый ш ел к о ­ вый платок едва не метет кистями по земле. Л иц о праздничное, вы ­ мытое с туалетным мылом. Она ведет меня за руку, тож е умытого и причесанного, и светло молчит. Ах, еще звуки! Они плывут над селом, то высокие, звонкие, р.а- досткые, то низкие, полные неспешной думы ,— праздничный б л а го ­ вест, колокольный звон... Степь, бор — все п ри ти хло ,'прим олкло , з а в о ­ роженное вечерним звоном. Вот что я ищу — колокольню!.. Она всегда плыла в небе над селом, б ел ая , с голубой маковкой, с чуть приклоненным крестом, зимой и летом д ал е к о видная путнику с тракта. Я угадываю , где она стояла, и иду в ту сторону. В густеющих сумерках я различ аю два р яда сосен, кроны их вы ­ соко над заплотом , что-то огораживающим . Н атоп т ан н ая тропка ведет меня вдоль сосновой аллеи, где гомонит невидимая толпа. Р ад и о думаю я. Но это не радио. Открыв калитку в заплоте, я оказы ваю сь на з а ­ литом ярким светом футбольном поле. - Б егаю т разноцветные ф утбо ­ листы , свистит и машет судья, ревут пестрые от нарядного лю д а т р и ­ буны. Все, как в городе, д аж е трибуны амфитеатром . Р аньш е мужики играли в ш арики и лапту, бегали об з а к л а д на конях, а в мясоед сходились на кулачки улица на улицу, а то и д ер евн я против деревни. У клады вали кого и насмерть, и тогда наш батюш ка, отец Михаил, большой любитель кулачных боев, хоронил бедол агу как убиенного на поле ратном. Любил кулачные бои и мой отец. К у л ак у него было что дубин а; рассердясь, однажды свалил он кулаком уросливую кобылку, с го ­ речью рассказы вал а мама. Когда отец появлял ся среди своих согрин- 76 '