Сибирские огни, 1985, № 6

Эти эпизоды фиксируют необратимое движение времени, автор придает им ре­ шающее значение, выписывает их психоло­ гически емко и обстоятельно. Хотя детали и характеристики, соотнесенные с общим смыслом всей истории, тут укрупнены, но возникли они из очень точного знания о предмете рассказа, как результат его трез­ во-аналитического освоения. Уже не с ро­ мантической повестью-новеллой имеем мы в данном случае дело, а скорее, с повестью «романической», которой свойственны, как уже сказано, признаки социально-философ­ ской притчи, ибо присущая ей графическая четкость, «концептуальность» пришлась здесь кстати. Писателю нужно было за­ острить мысль об ответственности художни­ ка за то, что несет он людям,— мысль, столь отвечающую духу русской культурной тра­ диции (недаром и возникает перед мыслен­ ным взором маканинского героя образ Тол­ стого и его «возвратного» движения к наро­ ду) и остающуюся глубоко актуальной. Итак, романтическая история у П. Прос­ курина, притча у В. Маканина... Казалось бы, не совсем похоже на то, чего обычно ожидают от повести, чем привлекает она к себе внимание. Но так ли это? Ведь не только «нравоописательные» задачи ей по плечу. Хотя авторы многих печатающихся в периодике повестей, видимо, и не помышля­ ют о большем, крепнет стремление не до­ вольствоваться узкоэмпирическим прикос­ новением к «горячим точкам» современнос­ ти и привычным спектром художественных средств. Обозревая, по необходимости бегло, жур­ нальную повесть последних лет, то и дело сталкиваешься с вопросами, ііо-настоящему еще в критике не поставленными, и среди них стоит назвать не в последнюю очередь проблему жанра применительно к литера­ турному прбцессу наших дней. Если оцени­ вать ее как сугубо академическую, то легко просмотреть любопытные тенденции, харак­ теризующие сегодняшнюю прозу с прису­ щим ей богатством почерков и художест­ венных решений, не говоря уже о том, что понимание индивидуальной жанровой фор­ мы, как справедливо отмечалось, может дать «объективные основания для суждений об авторской концепции и предостеречь от... субъективных прочтений» Так, даже характерная для социально­ аналитической повести установка на досто­ верность, на точное и подробное воссозда­ ние определенных жизненных обстоя­ тельств может быть реализована по-раз- ■ному. Один автор строго придерживается хронологической последовательности собы­ тий, тяготеет к четкому размежеванию пер­ сонажей. Другой берет за основу видение героя, его мировосприятие, которое стано­ вится конструктивным началом, связую­ щим воедино разнородные явления дей- ' Литературно-художественный процесс 70-х го­ дов в зеркале критики. М., 1982, с, 55. ствительности, настоящее с прошлым, а основному конфликту придает уже иное, нравственно-психологическое содержание. Сегодняшняя повесть в общем многолика и разнообразна не только в тематическом отношении, даже если судить по произведе­ ниям, навеянным современностью в прямом и точном значении этого слова (т. е. не учи­ тывая произведений «военных», автобио­ графических, приключенческих и т. д.). И все-таки можно сказать, что «очерковый» тип повести преобладает, занимая ныне ве­ дущее место. По сравнению с произведениями, заво­ евавшими известность в 70-е годы и на ру­ беже 80-х, когда одна за другой вышли ли­ рико-философские и притчевые повести таких писателей, как В. Личутин, А. Ким, В. Крупин, нынешняя повесть выглядит бо­ лее аналитичной и трезво-деловой. Она зорко присматривается к процессам, усколь­ завшим ранее от внимания литературы, к явлениям, истоки которых не совсем ясны или требуют более глубокого объяснения. Не пренебрегая собственными, именно «й присущими возможностями, она ориентиру­ ется и на другие, особенно малые жанры, что приводит к иному, чем прежде, соотно­ шению в ней фабульно-драматического и очеркового начал. Всплески волны, выдвинувшей в свое время ряд «ішоблемных» повестей (В. Тен­ дрякова, Д. Гранина и некоторых других), не улеглись и ныне. Однако приходится признать: в потоке журнальных повестей последних лет нет произведений, равных если не по художественному уровню, то по масштабности изображения, скажем, «Про­ щанию с Матёрой» В. Распутина. .Да и во­ обще сегодня повесть подобного типа за­ нимает куда брлее скромное место. Она невозможна без широких художественных обобщений, а дело это не простое, требую­ щее, помимо всего прочего, сочетания в од­ ном лице художника с мыслителем, что встречается, как известно, не «так уж часто. Некоторые критики вроде бы обоснованно бьют тревогу по поводу засилья «очерко­ вой, описательной, фактографической.» прозы» *. Но надо учитывать и то, что кон­ кретная литературная ситуация складыва­ ется благодаря взаимодействию разных и во многом противоположных тенденций. Вспомним сравнительно недавнее прошлое, его поучительные уроки. Проза начала 60-х годов развивалась, как верно сказано в одной из литературоведческих работ, «под знаком скрупулезного» анализа соци­ альных проблем, но прошло совсем немного времени — и «на основе детального и до­ стоверного исследования... создаются пред­ посылки для всестороннего, обобщающего отражения действительности» *. В этом смысле достижения сегодняшней повести несомненны. Но главные ее откры­ тия, будем надеяться, впереди. ' «Л итературная газета», 1984, № 10. " Н. Утехин. Ж анры эпической прозы. Л.. 1982, с. 169.