Сибирские огни, 1985, № 6

приобретает в сельской местности небольшой земельный участок и отдает все силы по­ стройке дома, где можно было бы вместе с семьей отдыхать. В молодости любитель дальних турпоходов, не без снисходительной иронии смотревший на «дачников», Горчаков ныне чувствует, что наступила иная пора: «Он устал от города, устал от людей, по­ следние девять лет у него была не жизнь, сплошная гонка...» Не вдруг, но нашлись у героя повести веские причины, чтобы попытаться сломать привычный житейский ритм, взвалив на себя бремя немалых забОт, расходов, наконец, угрызений совести. Да, и их тоже, потому как нужные стройматериалы достать нелег­ ко, ему бы 1 сразу отказаться от услуг людей сомнительных, а Горчаков, слабый человек, кое-чем, наоборот, от них попользовался — за приличную, разумеется, мзду. И вроде бы нет у него теперь морального права осуж­ дать тех, кто, подобно владельцу дачи по прозвищу Гастроном, выстроил здесь же, ря­ дом, но едва ли праведными путями, на­ стоящие хоромы. А в то же время радостно ему, что сумел сладить со всеми препят­ ствиями. «Горчаков доставал воду, разгова­ ривал с дочерью, поглядывал на птаху, на деревенскую улицу, впитывал в себя ее зву­ ки, краски, запахи, и в нем утверждалось ощущение, что вот с этого утра, с этого са­ мого часа в жизни его начинается нечто новое, небывалое, связанное с этой лесной поляной, с этой улицей, с бором, который подковой обступил деревню, с морем, кото­ рое синедо-поблескивало за домами... И тревожно поскребывало у Горчакова на сердце — как-то все будет в их новой жизни?» Почти всё, с чем знакомишься по ходу по­ вествования,— обычно, узнаваемо, вплоть до каких-нибудь хозяйственных мелочей, о ко­ торых автор не походя упоминает, а выпи­ сывает, что называется, с чувством и тол­ ком. Да и мелочи ли это для человека, впервые, как Горчаков, строящего собствен­ ными руками дом, привыкающего к работе на земле, на огороде, на вольном воздухе? Впрочем, если бы повесть состояла лишь из такого рода описаний и зарисовок, не бы. ■ло бы и особых поводов для разговора. Но автор счел необходимым показать, что, соприкоснувшись с иным образом жизни, его герой и внутренне изменился. Перемены эти, не ускользнувшие от вни­ мания окружающих, стали даже причиной семейной ссоры. Казалось бы, раз трудности позади, все должны быть довольны, а его, напротив, упрекают («Одичал ты тут, ому­ жичился, забыл... о своей мечте стать к со­ рока годам доктором»).'То, что для жены Горчакова, бывающей в Игнахиной заимке от случая к случаю и целиком оставшейся в прежней жизни, всего лишь эпизод, для него самого куда значительней. Еще недав­ но Горчаков, встречая людей, без конца «ковыряющихся» в земле, называл их не иначе, как «малость помешанными». Потому что — мода, дескать вкупе с разными рас­ суждениями о природе и последствиях урба­ низации. Так и заявил он своему соседу и приятелю Лаптеву, а ответ получил неожи­ данный: «...В будущем многие горожане сде­ лаются, ну, полугорожанами-полукрестьяна- ми, что ли... Не обязательно все станут дач­ никами, может, и по другому пути это дело двинется, подсобные хозяйства получат рас­ пространение или еще как... Все к тому идет, старик». Со временем и Горчаков начинает’ с этим соглашаться. Увлекает мыслью о бу­ дущей гармонии: «Не либо город, либо де­ ревня. А и город и деревня. Не либо научно- технический прогресс, либо природа. А и прогресс и природа». Другой вопрос, что реальная жизнь «пока еще ох как далека от такой гармонии». И не только на гло­ бальном уровне, но и самом что ни на есть бытовом — в той же Игнахиной заимке хо­ тя бы. Хорошо, что пришла ей помощь из города, когда после создания плотины и затопления поймы стала деревня пустеть. Дачники и домов понастроили, и воду подвели к ого­ родам, и оживление какое-то внесли, хотя и тут не без греха: к лесу, допустим, к гри­ бам и ягодам, не пешком, а на мотоциклах да на машинах взяли за правило подч^ез- жать. А кое-кто из тех, кого старик Пара­ мон Хребтов за бесцеремонность и проныр­ ливость окрестил «жулябией», при случае не брезгует браконьерством. Как быть с ними? И как быть с Виталь­ кой Кузовкиным, который, имея в городе прекрасную квартиру, но почти безвыездно живя здесь, в деревне, развил кипучую дея­ тельность и так поставил свое хозяйство, что у него и домашняя скотина, и многое другое? Работает от зари до зари, себя не жалеет, хотя не скажешь, что ради одной наживы. «А может, это в нем заложено с детства? — терялся в догадках Горчаков.— Может быть, от отца и деда перешла к не­ му страсть к крестьянскому труду? С мла­ дых ногтей, как говорится, эта страсть была в нем, но жизнь сложидась так, что утолить ее он смог лишь теперь, на склоне лет, когда появился клочок земли...» Горчаков не благодушный мечтатель, он сознает, каким наивным было их с женой представление о дачном житье-бытье: пляж, приятные >беседы с гостями где-ни­ будь в тенечке, игра в бадминтон и чтение романа в гамаке. И все больше проникается убеждением, что уйти от людей нельзя, ибо нельзя уйти от взаимной ответственности за последствия своих поступков. Сюжетно повесть выстроена так, что по- яастоящему действие осложняется только «под занавес», когда основная проблема нам уже ясна. Поджог браконьерами дома Хребтова — лишь последний штрих к общей картине, сложившейся из многих частных наблюдений и замет героя произведения. Не разрозненных и хаотичных, что обычно вызывает скуку „ раздражение, но тщатель­ но выверенных автором, который, судя по всему, не очень заботился о внешней строй­ ности и соразмерности (сколько тут, как и в повести В. Маканина, щедрых поясни­ тельных отступлений и прочих шероховато­ стей!), ^зато явно дорожил свободой и не­ принужденностью повествования, хотя бы оно и принимало подчас облик не то очерка, не то социологического эссе. Достоинство это или недостаток? Для тех, кто любит предсказывать, что случится с героем произведения через столько-то стра­ ниц, кто уверен, что нет у автора иного вы­ бора, как лишь подтвердить их собственные догадКи и гипотезы — не дай бог обмануть их ожидания! — скорее, недостаток. Что. кстати, и доказал своей статьей «Интелли