Сибирские огни, 1985, № 6

ющего меня момента, спросила напрямикз — Почему вм>, 'Против эксперимента, Анатолий Ильич? — Кто вам сказал? — Устало опущенные тяжелые веки вздрогнули. Он вышел из со­ стояния глубокой задумчивости и с любо­ пытством в упор посмотрел на меня, — Так, выходит, не против? — Но и не «за». — Тогда — как же? — А вот так... И после паузы заговорил возбужденно. — Кто так проводит эксперименты, ска­ жите на милость? Приезжают ученые — авторы эксперимента и ничего конкретного сказать и предложить не могут — одни об­ щие фразы. Ни научной модели, ни методи­ ческих разработок и рекомендаций по внед­ рению, ни нормативов расценок заработной платы — ничего, а Черченко — проводи. Я не боюсь ответственности, но меня не устраи­ вает такой безответственный подход дру­ гих. Никто не хочет быть виноватым в слу­ чае неудачи, поэтому и не хватает смело­ сти ничего предложить кроме голой идеи. Трудно было судить, сколько правды присутствовало в его словах, а сколько запальчивой раздраженности в связи с пред­ стоящими внеплановыми хлопотами, но сло­ ва соответствовали положению дел: уже полмесяца цех работал в условиях проводи­ мого социально-экономического опыта, уже назначена дата общецехового собрания, а никаких рабочих документов, даже по­ ложения об оплате труда работников в совхоз не поступало, что и дало Черчен­ ко повод для возмущения. — Что же, я людям на пальцах должен рассказывать об эксперименте? Как я им объясню, чего и сами представители из Госкомитета СССР по труду вместе с науч­ ными сотрудниками Центрального НИИ "Груда и его Западно-Сибирского филиала объяснить не могут. Приезжали. Спорили с утра до ночи, но так ни к чему определен­ ному в системе оплаты не пришли. С тем и уехали. Они-то уехали, а мы остались, нам надо работать — вот и придумываем, как оплатить труд каждого члена коллек­ тива, чтобы по справедливости. — Кто «мы»? — Начальник планового объединения «Новосибирскплодоовощхоз» Валентина Тимофеевна Одинцова, главный экономист совхоза Цюпко Мария Сергеевна и я. Как ни старалась главный экономист совхоза Мария Сергеевна популярно и до­ ходчиво изложить мудреную экономическую грамоту перед общим собранием работни­ ков цеха, понятнее она не становилась. Скотники, доярки, телятницы в хитроумные расчеты вникнуть так сразу не могли, и пос­ ле того, как Мария Сергеевна закончила свое выступление, в красном уголке конто­ ры цеха наступила выжидательная тишина. Все молчали. Вопросы никто не задавал, но каждый думал свою думу; возможно, она была общей и могла стать объединяющим началом этих молчащих разобщенно людей, но никто не захотел обнародовать то, о чем молчал. Молчала и Зинаида Алексеевна Родьки­ на. И.з всего услышанного она усвоила одно: даже сами экономисты не могут понять, .что сулит подряд ей и другим, где уж ей разо­ браться во всех базоднях и коэффициен­ тах. И, махнув на все рукой, отправилась домой в свой законный выходной на свою миниферму, где все предельно ясно: как ско­ тину накормишь — такой и получишь коне­ чный результат. На своем скотодворе она совмещала все обязанности, весь техноло­ гический процесс производства мяса и мо­ лока после смерти мужа сосредоточен в одних руках. Забот полон рот, зато всю зиму с мясом, а молоко на всей полутора­ километровой улице только у нее да еще в нескольких домах. Остальные семьи отка­ зались, намучившись о покосами да ,с вы­ пасами,— в большую проблему преврати­ лось это дело. А ведь память еще держит представление о недавних вольных лугах, где корову не сразу отыщешь среди высоких густых трав. Утром ее выпускали за ограду, а в обед она сама приходила с потяжелевшим вы­ менем и мычала у калитки — живая фабри­ ка по выработке ценнейшего, ничем незаме­ нимого продукта питания. Сегодня на столе сельского труженика все чаще можно видеть вместо теплого яйца из-под несушки яйцо с птицефабрики, все реже разносится по селу поздней осенью запах . паленой поросячьей щетины, когда каждый дом традиционно заготавливал мя­ со впрок на долгую зиму. Теперь и у кре­ стьянина мясо на столе из коопторговского магазина по четыре рубля за килограмм. Давно уже забыли вкус свеЖесбитого масла, домашних сливок вларного душисто­ го молока. Постепенно крестьянин-заготови­ тель превращается в дополнительного по­ требителя на манер городского жителя. Город, упершись одним боком в совхоз­ ные поля, постоянно отбирает у села моло­ дые рабочие руки. Да и вправду — соблазн: ехать до завода всего десять минут на слу­ жебном автобусе, намного быстрее, чем идти пешком до фермы с другого конца поселка, работать «от» и «до» с двумя выходными в неделю. Рабочему дню и ус­ ловиям труда на ферме пока трудно тягать­ ся с заводскими, и в этой области хранятся скрытые резервы привлечения в сельское хозяйство недостающих работников. Порой из сельского хозяйства уходит не только молодежь. Свояченица Зинаиды Алексеевны, проработавшая на ферме не меньше ее, на ВДНХ делегировавшаяся за хорошую работу, и та недавно отступилась: уволилась, поехала на завод вахтером устраиваться. Посмотрели в кадрах ее тру­ довую книжку с одной единственной записью, удивились: — Что же вы так? — Устала. Здоровья нет. Руки, ноги бо­ лят — не могу больше. Приняли. Работает. Спрашиваю Зинаиду Алексеевну, не соби­ рается ли она расставаться с коровами. — Нет, не смогу. С десяти лет при них. .(Іевчонкой бегала маме помогать. Можно сказать, выросла на ферме. К любой корове подойти могу, любую подою. Даже с самым трудным характером. — Что, у коров характер есть? — А как же ему не быть. Есть, да еще какой. Иная и не подпустит к себе никого,