Сибирские огни, 1985, № 5

да, вырабатывавшего морские торпеды, по­ строенного недавно, едва ли не в 19ѣЗ году. Длинные, приземистые корпуса разделе­ ны бетонными дорожками шириной в доб- ,рый переулок. Все свободное пространство ф засажено молодыми соснами с целью мас- кировки. С той же целью заводские корпу­ са окрашены в густо-зеленый цвет. Электро­ станция за двойной стеной из кирпича. В маьдинном отделении электростанции есть люки, туда вложены плиты взрывчатки и .і подведены провода. Нынешнее зимне-весеннее наступление, широкое и победоносное, с новой, необык­ новенной силой показало всю мощность на­ шей 'тактики маневрирования. Мы наносим врагу удар в желаемом нами направлении и желаемой нами силы. Мы делаем то, что выгодно нам и невыгодно фашистам. Взять хотя бы этот торпедный завод. Куда как надо было немцам уничтожить эти цехи, машины, гидравлические прессы, черте­ жи — и все было приготовлено для ■унич­ тожения, а уничтожить удалось немногое. Потопили испытательные катера, потопили " . - в озере кОе-какое Ьборудование, из трех машин электростанции увезли одну, а мно­ гое, очень многое осталось,— и, как всегда после немцев, остались следы преступлений,, скрыть их, уничтожить их невозможно. В одном из домов для администрации мы наткнулись на труп немца.- Это был лысый немолодой немец в форменной куртке и брюках'навыпуск. Он лежал на полу, ухва­ тившись застывшей рукой за ножку крова­ ти. Следов ранений нет. Он, по-видимому, умер от разрыва сердца. I Немолодой лысый немец имел все осно-, ваний испытывать страх: возмездие насти­ гало и настигло его. Завод выстроен раба­ ми, и работали на нем рабы. В некоторых ' цехах «объявления» на двух языках: не­ мецком и русском, а в некоторых добавлен еще и польский, В конторе завода мы наш­ ли сотни так называемых «рабочих удосто­ верений». Разумеется, вы уже читали о них. Вот что рассказывает одно из них,’ Фото­ графия печальной девушки в клетчатом за­ ношенном платье, с . короткими косичками, ^ отпечаток правого пальца, отпечаток лево- " го пальца, над фотографией и этими отпе­ чатками надпись по-русски: «Владельцу сего разрешается выход из помещения единственно ради работы». На обороте вопросы и ответы на них, напечатанные на машинке. Ни подписи раба, ни следа 'по­ черка его — вообще писать запрещалось. Мы не нашли ни одного слова, написанно- . го рукой человеческой, хотя осмотрели тщательно стены, потолки, подвалы. Кто же она, одна из тех рабынь? Софья^ Савко, 1924 гоАа рождения, с Украины — й все. А в середину удостоверения вложен ли­ сток. На нем на тринадцати языках напеча­ тана одна фраза: «Настоящая рабочая кар­ точка дает право на работу только у наи­ менованного работодателя и теряет силу с ^ оставлением этого места работы». Негодяи! Право на работу! Право на смерть, а не право на работу: куда она могла уйти, эта несчастная Софья Савко? Как она могла оставить свое рабское ме­ сто? Прорвавшись через колючую проволо­ ку? Через, охрану, вооруженную, да еще и с собаками? -■ И щемящей, невыносимой тоской гля­ дишь на фотографии, во множестве заго­ товленные для подобных удостоверений, но почему-то не использованные; может быть, потому, что помешала Красная Армия. Немцы так были уверены, что никто, кроме них, не увидят эти фотографии, что не гля­ дели на выражение лиц, а, возможно, от­ чаяние наших сестер и матерей доставляло немцам удовольствие:: Как бы то ни йыло,, каждая фотография, каждое выражение лица — вопль горя. Го­ ре сухое и едкое, в глазах. Горе застыло на губах. Горе, как огнистый поток, льется из глаз. На обороте фотографии фамилия и наз­ вание родины. Других данных нет. Номер раба, как видно по фотографии, ь)рикалы- вается возле левого плеча на груди. Кое у кого, кроме номера, на правой стороне гру­ ди слово «Ост». Вот . фотография Елены Моздейко. Плачущая' женщина лет тридца­ ти, со сдвинутыми скорбно бровями, с ко­ ротко остриженными волосами, в клетчатом мужском пиджаке, видимо, с чужого плеча. Ее номер — 2401. Перебираю другие фото­ графии. Мария Переменен, Вера Голова, Александра Фоменюк, Мария Узденкова. Старые, молодые, но одинаково изможден- нные, изнуренные лица. Где они, эти нес­ частные люди? Убиты? Утоплены в водах этого мрачного озера под этим жутким вет­ ром, под этим неизвестно откуда налетаю­ щим, сладковато-гнилым запахом разложе­ ния? Где их следы? Где их проклятия? Их слезы, их проклятия идут вместе с нами по прочной, несущей мщение дороге Красной Армии. Накануне взятия Альтдамма, разыски­ вая одну дивизию, я случайно попал в рас­ положение артиллерийского полка. Разго­ ворились. Недавно окончилась перестрелка, и артиллеристы отдыхали, чистили орудия, ели. Они пригласили нас на ближайшую батарею. Батарея расположилась среди елок. Ар­ тиллеристы плохо спали ночь, но вид у них был не усталый. Ими еще владело возбуж­ дение боя. А бой шел направо от нас, слов­ но кто гигантской гребенкой водил по ле­ су,— это стреляли гвардейские минометы. Там, дальше, за лесом, видны клубы мед­ ленно ползущего вверх дыма. Он сизой бах­ ромой повисает в небе. Пылающий город рассыпается, Ар-гиллеристы под Альтдам- мом играли почетную роль. При прорыве из Альтдамма насыщенность артиллерией бы­ ла такова, что, как выразился один артил­ лерист, «закуривай от любой пушки». Возле елочки в ватной, замасленной куртке, с заплаткой на брюках, видимо сделанной своими руками, стоит девятнад­ цатилетний юноша, донбассовец Потапов. До войны он работал трактористом, а сей­ час наводчик орудия. Недавно, в боях за Шнайдемюль, когда немцы не давали нам подойти к городу и зацепиться за окраину и когда был ранер командир орудия, Пота­ пов принял командование орудием, одно­ временно работай иаводчиі^ом. Немцы с ше­ стисот метров били по нему из минометов. Потапов прямой наводкой завалил дом тре­ мя снарядами, подавив таким образом ми­ нометы. Немцы побежали. Нацьа пехота теперь могла зацепиться за окраину и н а -' чать уличные бои.