Сибирские огни, 1985, № 5

своих народных певцов-сказителей — манасчи, джангарчи, олонхосутов... А Гомер маленькой алтайской долины — наша Кайчи прожила незамет­ но, без внимания. Никто из нашего села не записал ни одного ска­ зания Кайчи... А я? Я тоже. Не получилось из нас сказителей. Тийин, правда, пытался расска­ зывать, но потом стал трактористом. До сказаний ли ему теперь? Весь день в работе, в грохоте, в лязге, а ночью надо спать. А если не ска­ зываешь, не совершенствуешься, то сперва забываешь подробности ге­ роических поэм, а там и вовсе забрасываешь это занятие... Я ни в чем не хочу винить того усталого человека, который словами своими так напугал Кайчи, что она умолкла и перестала собирать нас в своем ночном аиле. Он был председателем сельсовета недолго, он умер от ранений, полученных на войне. Был он награжден орденами, медаля­ ми, отважно защищал Родину, пролил за нее кровь, умер за Родину. И лет ему тогда было немного — не больше тридцати. Наверное, он перед атакой чувствовал себя алтайским батыром и не раз повторял про себя слова; «Конь — не из золота, когда-нибудь да падет, богатырь — не бессмертен, все равно когда-нибудь да погибнет». А может быть, и другими словами воодушевлял себя: «Горстке костей моих не все ли равно — где лежать? Каплям крови моей не все ли равно — где про­ литься? Пусть же тело мое лежит там, где погибну, пусть же душа моя останется там, где я родился!» Не о его ли ненависти к фашистам пела наша Кайчи: «Не взял я и сломанной иголки из того, что тебе завещал отец, не крал я ласку, предназначавшуюся тебе матерью, почему же и зачем ты пришел на мою землю?! Не дам я тебе на растерзание мой народ, не дам угнать мои белые стада! Лучше умереть сопротивляясь, чем стать трусом, лучше в битве заслужить смерть, чем выслужить позорное существование. Не думай, что нет батыра, который бы встал против тебя! Да свари ты голову своего отца, да съешь ты грудь своей матери! Голову тебе отрублю и положу к ногам, ноги тебе оторву и поставлю к голове!» С этими, с такими словами в душе бросался он на врага, побеждал его, жив остался и вернулся домой. А тут, на родине, заваленный непосильной работой в крайне обедневшем за войну колхозе, угнетен­ ный мыслями о том, как прокормить детей, как вылечить свои раны, за ­ был он высокие слова, как-то погасли и стерлись они с его души. И не смог он понять, что слепая его племянница Кайчи в своем убогом, хо­ лодном дымном аиле готовит новых батыров, выковывает их сердца для грядущих, еще более грозных битв, воспитывает, закаляет их в духе предков. Может быть, и потому, что у нас есть такие героические сказания, многие алтайцы славно воевали и стали героями? И не сказания ли сделали алтайцев — народом, не сказания ли вы­ вели нас из тьмы веков и поставили Людьми среди Людей, равными среди равных?.. В мои последний приезд Кайчи поделилась радостью: оказывается, два ее сказания скоро будут напечатаны в книге, в очередном томе «Алтай баатырлар». (Вознаграждение за них она так и не успела получить, институт все тянул, не торопился с переводом, а Кайчи перед самым Новым годом простыла и в три дня померла).