Сибирские огни, 1985, № 5

скот. Множились бы, жили в покое и достатке, и больше бы к нам не забредал хищный волк, оседлав свой-длинный хвост, не заходил бы злой недруг-захватчик, выставив вперед свою острую пику... А иногда, слушая Кайчи, мы хохотали до слез; И как не засмеешь­ ся, когда рассказ идет о Тастаракае-простаке. Едет он, седлом про­ гнившим поскрипывает, погоняет свою клячу тальниковым прутиком. Глаза у Тастаракая слезятся, из носа капает. И любимое его при­ словье: «Жил я на подоле великого народа—► ничему не научился, об­ ретался я на воротнике большого народа — ничего нового, не узнал». А после, глядишь, Тастаракай-простак всех врагов победил, всех умников в дураках оставил! Недаром говорят: «Под рваным потником может бежать аргамак, под драною шубою может ходить батыр». Мы слушали нашу Кайчи осенью после уборки урожая и долгою зимой. А весною, как только появлялись первые проталины на полях, нас захватывали дела совсем не легендарные: мы собирали редкие прошлогодние колоски, а там — просыпались суслики, и пока они не •растрясли зимний жир, надо было ставить капканы, выливать их из нор. Зеленое лето приносило свои дела, свои заботы — вылезали на свет, подоспевали десятки съедобных трав: слезун, кандык, колба, пуч­ ки... Потом — ягоды, а после вообще забывали про . все — подходили кедровые шишки. Но хотя и захватывали нас с головой дела теплого лета, только по­ ставим капканы, только сделаем передышку, возвращаясь в село с вед­ рами, полными кислицы,— обязательно кто-нибудь вспомнит о богаты­ рях и своими маленькими словами начнет рассказывать, вспоминать их битвы. А иной раз кто-нибудь из мальчишек вскочит, расставит , но­ ги, подбоченится, ударит себя в тонкую грудь: «Я — несгибаемый Маадай-Кара! А ну, кто из вас попробует сдержать мою руку, усми­ рить мой дух!» «Ты, сморчок — Маадай-Кара?! Я — могучий Алтай- Буучай! Выходи на бой!» — сразу же найдется соперник. Схватятся они бороться в шутку, биться мечами-палками, но скоро распалятся, тут уже недалеко и до серьезного «сражения» — у одного пошла кровь из носа, у другого затрещала единственная рубаха... Но это — малыши, а старшим, подросткам с весны до осени глубокой было не до сказа­ ний: работа, работа и работа, заботы, заботы и каждый день новые заботы. А если выдается свободный час, то спать, спать, спать,, наби­ раться сил для нескончаемой работы... ...Помню, помню как сегодня: гоню я теленка домой из-за поско­ тины, с болота. Теплое, красновато пламенеющее солнце важно опу­ скается на покой за моею спиною. А впереди меня по земле, по травам скользит, качается моя тень, широко размахивает тальниковым прутом. Она видится мне такою длинною, такою большою, что может укрыть собой всю нашу деревню. И тут отчего-то меня обуяла радость, восторг, все во мне вспыхнуло, возликовало! Я громко закричал и пустился бе­ жать что есть духу, оседлав хворостину — это мой крылатый Кроваво- Гнедой конь, а тальниковый прут в руке — это мой богатырский меч, длиною в девяносто девять саженей, этот меч, обернувшись направо, я наточил об солнце, повернувшись налево — заострил об луну... И бе­ гу я, бегу, размахивая своим мечом над головками полевых цветов, и цветов подо мною больше, чем звезд в летних небесах. Мой теленок, радостно взбрыкивая, несется впереди меня, и я — сын человеческий ничем от него не отличаюсь! А вокруг разлилась яркая, ясная предза­ катная зелень, лицо овевает ласковая прохлада, и я впервые чувствую