Сибирские огни, 1985, № 5

тем — не успел: удаль опередила. С ней, с удалью-то, не так просто сладить. Я тебе такой' случай расскажу. Значит, село наше на две части разрезает река Кондома. Не такая уж малая река. На том берегу станция и «Заготзерно», на этом пока район от нас не убрали — все районные организации были. Моста че­ рез речку не было. Летом — паром, на зиму Дедушка Мороз переправу налаживает. Это я тебе для ясности случая. А сам случай такой. ^ Как водится, в конце апреля пошла Кондома. Тронулась и ‘чуть погодя опять стала,— заторило где-то внизу. Ну, понятно, и на том, и на этом берегу народ собрался. Как же, ледоход — праздник. Тут «пассажир» пришел, на том берегу народу много прибавилось. Понятно, кто с поезда, тот не празднует, а горюет, приехать-то приехали, а река домой или по делам не пускает. Семен Кудряшов, почтарь, тоже горюет. Туда-то к поезду попал, а обратно с почтой — уже все. Кричит с того берега качальнику почты; «Так что мне делать-то?» А начальник — хоть он и начальник — чем поможет? Смотрю, Васятка мой — в классе седьмом уж учился — за ­ месил, замесил ногами на месте, какой-то нетерпеж его одолевает. И то на тот берег на Семена стрельнет глазами, то на начальника почты, то на Семена, то на начальника почты. «Там, поди,— говорит,— и срочные государственные пакеты есть?» «Всякие есть»,— невесело отвечает начальник. «Тогда я счас»,— говорит Васятка. Я ни глазом моргнуть, ни сообразить ничего не успел, а Васятка мой кубарем под яр и удае со льдины на льдину пры гаетш естиш ко какой-то в руках. Народ — кто ахает, кто кричит, вернись, мол. Начальник милиции Стукалов — милиция вся тут во время ледохода бывает — револьвер выхватил, вверх поднял, а пальнуть не успел: Васятка уж на том берегу. Мешок у Семена почти что силой отнял и живо, тем же духом — обратно. «Не смей!» — закричал Стукалов и бабахнул в небо. Васятка и ухом не повел, бежит. Стукалов еше рЗ[з громыхнул. Васятка бежит. Он бежит, а под ним синие молнии бегут, треск стоит — льдины колются и друг на дружку лезут — опять тронулась река. Народ и на том берегу, и на этом замер, не дышит, а у меня так и волосы вздыбились. А Васятка как бежал, так и бежит, только будто в догоняшки с кем играет, крюки делает — повернее путь выбирает. Возле самого берега промахнулся- таки и— в воду. Народ, конечно, ахнул! Но когда увидели, что Вясятке лишь по колено, сапогами малость зачерпнул, то кое-кто и хохотнул да ­ же. Вскарабкался на крутояр, запыхался. «Вот»,— отдал мешок началь­ нику почты. А у самого глаза горят, и такие же они лукавущие! Зырк- зырк по народу, ну, каков, мол, я — видели?! Тут начальник милиции Сту­ калов подходит и Васятку за ухо. Ужасть строгий какой был, глянет, словно огнем опалит. Спрашивает: «Ты слыхал?» Васятка будто не по­ нял; «Что?» — «Как я стрелял?» А Васятка, шельмец: «И вы тут стре­ ляете, и лед под ногами стреляет — пойми, кого слушать». Стукалов не стерпел, улыбнулся, но сразу же лицо в сторону, смял улыбку, спра­ шивает: «А ты знаешь, что тебе за твое самовольство положено?» Васятка носом шваркнул: «Так там же,— говорит,— пакеты государ­ ственные важные».— «А если б ты с ними вместе под лед? Вот батька тебе задаст пакеты,— и подтолкнул его ко мне,— разберись со своим героем». А Васятка и впрямь героем смотрит. И народ на него, особенно молодежь, как на героя глядит. Ну, для острастки провел я дома разговор с сыном, даже супонью пригрозил. А что еще? Я же говорю, плоть от плоти моей. Удаль и рыск в нашем роду всегда на первом месте были. Пробудится в тебе какой-то бес озорной, и так же он заколотится в груди, что и сам сатана уже не пугало... Бес-то этот, если хочешь знать, меня полутор­ ным и сделал. Значит, наипервейшим дружком моим был в молодости Митька Перевощиков. Тоже, легкого ему лежания, на фронте погиб. Вот уж у кого, полагаю, грудь-то орденами была увешана! Потому как бесшабаш