Сибирские огни, 1985, № 5

вали, а рыжих, хоть тех же Радашиных, и поколачивали. За то, чт рыжие... А случалось и наоборот. Случалось, за рыжину Генки Радаб шина Васятке моему влетало. Хлопцы на Генку налетят гурьбой, Ва^ сятка его заслонит, мол, виноват он, что ли, что рыжим родился. А-а, виноват? Значит, тебе, заступнику, наподдаем. Васятка идет, юшку утирает, а Генка ему утешные слова говорит, мол, ничего, друг, всу как снегом запорошит, пройдет. Васятка — в мою, говорю, породу — всегда был за товарищей горой. Да и сам ты случай описываешь. Помнишь, один солдатишко.. Забыл фамилию-то, а в книжку заглянуть нет никакой моей возможг ности, потому как книжка по селу ходит, народ читает. Солдатишко; говорю, которого еще кто-то паучком обозвал, сапоги Михаила Громог ва, поновее, на себя напялил, а Михаилу свои стоптанные подставили Так кто первей всех за Михаила заступился, кто правду-матку раскрьы да паучка того на чистую водицу вывел, а? Сын мой, Васятка. Д а та» вывел, что тому — тыр-пыр, восемь дыр, молвить-то и нечего, кроме как — пошутковал, мол. Спроста сказано, да неспроста слушано. Са мым бессовестным образом сподличать хотел. Таким попусти поводья; так они и удила закусят. Правильно его Васятка мой. А еще дивлюсь. как он ему, паучку, каблуком того рваного сапога по сопатке не смае зал и такое в нашем характере есть,— но, должно быть, командира уважал — постеснялся... Ишь, какой шутник сыскался! Что это за шутг ки, которые в военном народе смуту сеют? Настоящую шутку ее, брат(. сразу видно. За примером далеко не пойду. С сапогами, слава богу, прояснилось. И тут команда: в атаку. Под. нялись, пошли. А немец-то как ощерит свои зубищи! Ничего у наших не вышло. Не только молодежь, новобранцы, а и бывалые ребяткЩ тертые калачи, малость поприуныли, мол, крепок орешек достался, наі верно, не взять сельцо. Тогда Васятка мой — ну вот как сейчас виж}! шельмеца!— поскреб в затылке да и говорит: «Вошь грызет, а банька тем часом остывает». «Какая еще такая банька?»— строго спрашивает! командир. А В^асятка: «Когда мы в сорок первом отступали, дедок вон из той крайней хаты баньку нам вытопил. Мы только подштанникѣ скинули и тут фрицы. Дедок сказал, мол, шибко-то, хлопцы, не го­ рюйте, назад возвернетесь — вволю напаритесь. Дедок тот из серьезных,! наверняка банька у него готова, надо ее брать, товарищ командир, а тс совсем выстынет...» И что? Конечно, не ахти какие слова, а народ пове- с ^ е л . Тогда командир подымается, плечи расправляет и командует-! «Р-рота, в баню, вперед! Ур-р-ра!» Не Васяткина, конечно, шутка, штык взял то сельцо, но и шутейное! слово моего сына не пропало даром — оторвало народ от земли... Не-ет,. настоящая шутка — большая помощница. В любом деле. Это я нё просто так, это я к тому, что балагурство-то Васяткино от меня. Д а нет, он еще и попуще родителя вострослов был. В книжке у тебя все время чешет всякую быль и небыль. А солдатики со смеху покатываются. Только вот что не совсем мне понятно. В Сибири у нас такие шутки- прибаутки, байки-побасенки, что слушаешь их, так ровно бы оладушки' в сметане ешь. И Васятка этих баек унес в армию всю дюжину коробов.' А вот в книжке твоей рассказывает все больше чужатину какую-то,- Нет, интересу в них тоже много, но все-таки не наши, и потому, скажу тебе без утайки, малость обида берет. Я так смекаю: может, наши-то: он раньше пересказал,— хотя, говорю, такую уйму с собой унес,— а тех,і что в книжке шпарит, должно быть, от какого-нибудь бывалого друга: наслушался, пока в госпитале лежал. К слову, про госпиталь-то я только от тебя и узнал. Не писал он нам про это. Должно, не захотел родителей расстраивать. Очестливый он был у нас. С самого сызмальства. Раз вечером мать Анна Плато-: новна растопляла .печь, а Васятка — лет пять было,— чего-то возле крутился. Ну и урони ухват — он матери по голове, по самой маковке угодил. Васятка испужался, ойкнул, прильнул к матери: «Больно?» Ну а та без задней мысли, мол, конечно, больно. Васятка и расстро-