Сибирские огни, 1985, № 5

ная мысль всегда лежит на его челе». Но, во-первых, в этой герценовской фра­ зе говорится не о «роке», а о «мысли», и, во-вторых, о «мысли» не только «печалі»- ной», но и «мужественной». Л Иные биографы поэта, особенно дорево- люционные, договорились до утверждения того, что-де он, поэт, чуть ли не с младен­ ческих лет сам приближал себя к роковому концу и — более того — смолоду приучал себя к мысли о преждевременном своем кон­ це как единственно возможном для него ис­ ходе в этом мире. Ничто убедительнее творчества самого поэта и, в том числе, его лирики, не опро­ вергает этих совершенно вздорных измыш­ лений. Д аж е в год гибели Пушкина, помимо зна­ менитой "«Смерти поэта», он пишет стихо­ творение «Когда волнуется желтеюшая ни- ва...», в котором признается: И с ч а с т ь е я могу п о с т и г н у т ь на земле» И в небесах я в и ж у бога. Правда, что этот же год оказался и пере- ф ломным в его собственной судьбе. Стихо- ‘ творение «Смерть поэта», которым зачиты. валась вся просвешенная Россия, поставило поэта в ряды тех, кого ни царь, ни двор ие прошали. Д а и другие, последовавшие за этими произведения — его поэмы, его «Герой на­ шего времени», его стихи — не могли радо­ вать ни царя, ни приближенных, ни вообще аристократию, к которой, как известно, при. надлежал поэт и что особенно раздражало ее, эту аристократию, вызывало ее особую ненависть к человеку, дерзнувшему поднять руку на «свой» класс. И все ж е поэт, чья слава к этому времени стала всероссийской, не теряет веры ни в свое настоящее, ни в свое будущее, хотя настоящее это тяжко своей подневольно­ стью, а будущее темно неизвестностью. За два года до гибели он пишет «Молит­ ву», в которой признается, что даже в «ми­ нуту жизни трудную» он помнит, что Есть сила благодатная В созвучьях слов живых. к И именно благодаря этим «созвучьям слов * живых» он обретает спокойствие. И тогда с души как бремя скатится. Сомненье далеко — И верится, и плачется, И так легко, легко.™ ' Вслед за этим стихотворением появляются стихи, посвященные М. А. Щербатовой; Как ночи Украйны В мерцании звезд незакатных. Исполнены тайны Слова ее уст ароматных... И следуя строго Печальной отчизны примеру, В надежду на бога Хранит она детскую веру. , Стихи, исполненные таким светом и сер- Д дечностью, могут возникнуть лишь в случае, если сам творец исполнен такого же светло­ го духа и душевного равновесия. Нет, поэт не думал о скором уходе из этого мира и уж, конечно же, не стремился подталкивать себя к роковой черте. Но, независимо от его желания, смертель­ ное кольцо вокруг него сжималось. И вот в эти-то дни, которые он по праву мог считать днями погони за его жизнью, он и написал свои последние стихи, вошедшие в так называемую «тетрадь Одоевского» и составившие гордость не только русской, но и мировой лирики. Два последних стихотворения — «Выхожу один я на дорогу...» и «Пророк» особо стоят даже в этом ряду стихов. Они потрясающи по ясности и глубине мыслей и чувств, за­ ключенных в них, потрясающи по своей во­ истину алмазной чистоте и резкости света, пронизывающего их, и вместе по непости­ жимой простоте и естественности звучания каждого их слова. Наша критика поэзии, особенно охотно толкующая о природе и месте образного ря­ да стихотворной лирики, натаскала к под­ ножию этого понятия такую груду словес­ ного шлака, что его с избытком хватило бы на несколько терриконов, в которых покоит­ ся выработанная порода, но так и не растол­ ковала, однако, ни читателю, ни нам, по­ этам, что же такое — образ в поэзии. И не мудрено: ведь под образом она, как прави­ ло, имеет в виду всего лишь эпитет, сравне­ ние, метафору. с тех пор, как вечный судия Мне дал всеведенье пророка, В очах людей читаю я Страницы злобы и порока. Провозглашать я стал любви И правды чистые ученья: В меня все ближние мои Бросали бешено каменья. Где же тут та «образная система», о ко­ торой со школьной скамьи толкуют нам теоретики литературы, видя в ней, этой «об­ разной системе», главный признак и свой­ ство поэзии? Где они? Их нет в помине. Нет не только сногсшибательных эпитетов или сравнений, но нет даже тех определи, тельных слов, на которые взваливается обычно обязанность придать соответству­ ющую, видимую глазу, окраску тому или иному предмету или явлению, затронутому в стихах. Разве что — «бросали б е ш е н о » . Прямо скажем, не слишком много для того, чтобы выстроить так называемый образный ряд! И не удивительно: во всем этом поэт не видел никакой необходимости. Необхо­ димость, которой только и руководствовал­ ся он, состояла в одном — найти те един­ ственные слова, которые только и смогли бы п р е д е л ь н о т о ч н о выразить его м ы с л ь . И образ — одновременно простой и величественный, глубокий и ясный — воз­ никает перед нами. Это образ личности по­ эта, его идеала, образ времени, образ сил, увиденных поэтом в их вечно непримиримом противоборстве... По-другому в этом смысле написано сти­ хотворение «Выхожу один я на дорогу...». Здесь — и « к р е м н и с т ы й путь», что «бле­ стит с к в о з ь т у м а н » , и «земля в с и я н ь и г о л у б о м » . И, наконец, эта гениальная строка: «И звезда с звездою го­ ворит», свидетельствующая о действительно поразительном видении поэта, способного проникнуть сидой своего воображения в за- космические глубины мироздания! Но на этом, собственно, и заканчивается так называемый «образный ряд», поража-, ющий наше зрительное воображение. Даль­ ше идут стихи, потрясающие наше духовное