Сибирские огни, 1985, № 5

Леонид Решетников у КОСТРА, ПОД РЖЕВСКИМ НЕБОСКЛОНОМ... Не всякие открытия, делаемые нами, при­ ходят к нам своевременно. Эта истина имеет к литературе такое же отношение, как и к жизни вообще. Так я с большим опозданием для себя открыл Лермонтова. Если в свои школьные годы я, возможно, и не думал о нем как о поэте второстепенном, то все н?е видел его как бы в тени, отбрасываемой ги­ гантской фигурой Пушкина. О том, что Пушкин — поэт великий, я знал с детских лет, еше в пору раннего ученичества, когда в рамках и объеме тогдашней школьной, программы я, помню, прочитал «Послание в Сибирь» и «Памятник», поэмы «Цыганы» и «Кавказский пленник», а также «Повести Белкина», а позднее, когда мы переехали из деревни в районный городок Уржум, увидел в кино «Дубровского» и «Капитанскую доч­ ку», а на сцене районного колхозного театра {были до войны в некоторых районах свои полупрофессиональные театры, именовав­ шиеся колхозными) посмотрел «Бориса Го­ дунова» и «Каменного гостя». Из Лермон­ това же я знал лишь стихи «Белеет парус одинокий...», «Смерть поэта» да еще, конеч­ но же, «Бородино». Из прозы, кажется, лишь «Максима Максимовича», единственную главу из «Героя нашего времени», реко­ мендованную той же программой к обяза­ тельному прочтению; Всего остального я про­ сто-напросто не знал, чему не в малой мере способствовало то обстоятельство, что, ког­ да мы «проходили» поэта, учился я в заху­ далой сельской школе, где единственный учитель был одновременно и директором, и завучем, и завхозом и где не, было даже маломальской библиотеки. О библиотеке же личной, домашней, в семье моего отца, мно­ годетного мужика, пахаря и бондаря, да еше в те годы, естественно, не могло быть и речи. Странно другое,— что я не обратился к поэту несколько позднее, когда заканчивал семилетку, а затем техникум в районном центре. Как произошло это, мне и сейчас мало понятно, тем более, что, получив до­ ступ к книге, я читал в это время довольно много. Лермонтова я открыл для себя позднее, уже от&лужив после окончания техникума два года действительной на Дальнем Восто­ ке и полгода провоевав на Великой Отече­ ственной. Произошло это в декабре сорок первого. В первые дни нашего первого контрнаступ­ ления, развернувшегося под Москвой. В этих победоносных декабрьских сраже­ ниях наша танковая бригада, в которой был я тогда солдатом-связистом, не участвова­ ла. Почти все ее машины и большая часть личного состава сгорели в октябре и ноябре на Можайском шоссе, под Голицыне и Д о­ рохове, где бригада вела неравные и смер­ тельно тяжелые оборонительные бои за к аж ­ дый отстаиваемый ею метр подмосковной земли, чтобы дать время и возможность со­ средоточиться на исходных рубежах свежим дивизиям, прибывающим из Сибири. Остатки бригады были выведены. Здесь часть должна была зализать свои раны: по­ лучить новые машины и новые экипажи, сколотить подразделения. , В это-то время, то есть в середине или конце декабря сорок первого, я, солдат-свя­ зист взвода управления, и был послан на­ чальством в .Москву, чтобы закупить в не­ многих, еще не закрывшихся по военному времени, книжных магазинах или у буки­ нистов литературу для бригадной библио­ теки, которой у нас до этого не было и не­ обходимость в которой сейчас, в связи с выходом части из боев, ощущалась осо­ бенно. Инструктируя меня, комиссар бригады старший батальонный комиссар, носивший звонкую и славную фамилию Рылеев, сказал тогда: — Вывели нас сюда не на день. Экипажи,