Сибирские огни, 1985, № 4

чем «Слово о полку Игореве». Однако, отдавая должное сочинениям Нестора, митро­ полита Илариона, игумена Даниила, Сильвестра Выдубицкого, Владимира Мономаха, Кирилла Туровского, Даниила Заточника и других древнерусских авторов, нельзя все же не признать, что они не являются в полном смысле произведениями художест­ венной литературы. При всех элементах литературной художественности они все-таки имеют чисто утилитарное назначение: «Повесть временных лет» — это историческая хроника, фиксирующая и освещающая события с точки зрения церковной морали, «Слово о законе и благодати» — проповедь с целью обоснования независимости рус­ ской церкви и русской государственности, «Хождение Игумена Даниила» — отчет о посещении святой земли и описание ее достопримечательностей и т. д. «Слово о полку Игореве» выделяется изо всего ряда произведений древнерусской литературы не столько жанровыми особенноатями,' не столько спокойным отношением к языческим богам, сколько прежде всего своей ярко выраженной художественностью. Оно выделяется как произведение х у д р ж е с т в е н н о й л и т е р а т у р ы , ибо ху­ дожественной литературы как таковой в Древней Руси не было. «Слово» — это про­ рыв из двухмерного, плоскостного мира «старых словес», где шло постоянное при­ общение историчности к вечности, в мир неведРмого для этой плоскости третьего измерения — то есть прорыв в реальную современную действительность. «Слово» — произведение н о в а т о р с к о е . Оно — результат диалектического скачка. До него в русской литературе ничего подобного не было. Однако русская литература в своем развитии, в развитии всех своих художественных элементов достигла такого уровня количественного накопления, который сделал не только воз­ можным, но и необходимым качественный скачок. Ближе всего к «Слову», конечно же, «Повесть о полку Игореве», дошедшая до нас в составе Ипатьевского списка летописи. Это выдающееся, вершинное произве­ дение, являющееся, несомненно, одним из шедевров древнерусской литературы. Вещь написана на пределе возможности «старых словес». Чего стоит одна только покаян­ ная молитва Игоря! — «Где ныне возлюбленный мой брат? где ныне брата моего сын? где чадо рождения моего? где бояре думающие, где мужи храбрствующие, где строй воинский? где кони и оружья многоценные?» В «Повести» ‘ немало деталей, сходных со «Словом»: сцена солнечного затмения, плач Святослава и др. Однако качественного скачка не произошло. Автор «Повести о полку Игореве» не преодолел и не стремился преодолеть традицию «старых словес» и присущую ей философию истории. Текст получился типично летопиеным. Типично летописным получился и князь Игорь. Его образ схематичен и тенденциозен, ибо, по замышлению автора «Повести», он должен являть собой лишь некоторый нравоучительный образец в на­ зидание современному и будущему читателю — образец выполнения норм религиоз­ ной и феодальной нравственности. В этом Игоре совершенно нет национальных черт. Герой «Повести о полку Игореве» ничем не отличается от храброго Девгения, героя переводного греческого романа «Деяние прежних времен». Он настолько выхолощен и безлик, что, хотя и называется русским князем, мог бы вполне совершать свои деяния в Греческой земле, воевать не с Кончаком и Гзаком, а с сарацинским царем Амиром. Это, с точки зрения «старых словес», отнюдь не -было недостатком «Повести о пблку Игореве». Напротив, автор тем самым сознательно приобщал своего героя к миру «първыхъ временъ усобице», к миру «старою времени» и «старых князей». Игорь становился полностью похожим на «отцов своих и дедов своих», на всех предшествовавших ему героев мировой истории. В чем новаторство автора «Слова о полку Игореве»? Отказавшись от «старых словес», он должен был найтииной язык — язык, необходимый для выражения «былин сего времени». Таковым оказалйя язык народа. К этому языку до автора «Слова» русская литература не обращалась. Этот язык открыл для литературы он, автор «Слова о полку Игореве». И это его открытие — одно из великих литератур­ ных открытий. ^ ■ Близость «Слова» к народной художественной традиции — героическому эпосу, лирической песне, сказке — резко выделяет его из современного ему литературного окружения. Однако «Слово» — не механическое заимствование народных художест­ венных форм, не стилизация под народный стиль. Прямых соответствий фольклорным произведениям в нем нет. Элементы фольклора включены в него в обработанном, литературно преломленном виде. Автор «Слова» — несомненно профессиональный ли­ тератор, человек высочайшей книжной культуры, но изначально родной ему была народная художественная среда,ибо изначально, как и всякий русский чедрвек, он