Сибирские огни, 1985, № 4

БОяню>,— значило выступить за какое-то кбренное обновление Русской земли, высту­ пить против стиля исторического монументализмя, против Кичливости славой и за ­ слугами предков, против догматического подхода к явлениям реальной жизни; это значило взглянуть на современную жизнь не с того уровня понимания процессов исто­ рического развития, который был характерен для Владимировой и Ярославовой эпохи, а учитывая появившиеся в жизни новые факторы. 9 Характерной чертой стиля исторического мояументализма, стиля «старых словкс», было крайне нетерпимое отношение к- языческому прошлому и его пережитеам. Если имена древнерусских языческих богов и упоміінались в произведениях литературы, то (даже в апокрифических, отреченных) лишь в ругательном плане: это — «бесы злые», в которых веровали грешники, «мраком злым одержимые». Никакой веротерпимости, допускавшегося якобы «двоеверия» памятники монументально-исторического стиля не зафиксировали. «Слово о полку Игореве» одиноко в этом отношении; и вызывает удивление. Автор, безусловно христианин, словно бы демонстративно, словно бы бро­ сая вызов принципам «старых-словес», вводит имена языческих божеств в образную ткань произведения, и при этом ни малейшего оттенка враждебности к языческим богам, которая впитывалась с ааами церковного вероучения. На эту особенность поэмы обращают внимание все исследователи. «Дейстйитель- но,— пишет, например, Д. С. Лихачев,— «Слово о полку Игореве» выделяется среди памятников древней русской литературы не только тем, что языческие боги упомина­ ются в нем относительно часто, но и отсутствием обычной для памятников древне­ русской литературы враждебности к язычеству» («Слово о полку Игореве» и культура его времени»). Чем обусловлена столь странная черта, противоречащая обіцему стилю эпохи? Удовлетворительного ответа на этот вопрос не найдено. Все умозрительные построения с целью доказать идеологическую или эстетическую совместимость пере­ житков язычества — архаичных или типичных Для того времени — с Принципами стиля монументального историзма немедленно рушатся, как только мы обращаемся к текстам реальных произведений. Языческие образы «Слова» противоречат сути «старых словео. Но ведь все «Слово» противоречит «старым словесам»! Ведь автор сказал, что данное произведение будет строиться по иному принципу — «по былинам сего вре­ мени»... Не здесь ли надо искать разгадку? Однако сразу же возникает вопрос: если автор хочет строить свое произведение «по былинам сего времени», отказываясь от «старых словес», то зачем ему надобны архаические образы, которые старее «старых словес», которые, если и сохранились до, «сего времени», то лишь как пережитки верований еще родового строя? Автор «Слова» отсекает мир «старых словес», оставляя его за чертой своего произ­ ведения. Он утверждает новый мир — мир «сего времени», «нынешнего Игоря». Этот новый мир еще не имеет традиций, он еще не выработал терминологии: для выраже­ ния своих идей. Воспользоваться традициями и терминологией непосредственно пред­ шествовавшего ему мира «старых словес» он не может, ибЬ он отверг их. Он вообще отверг словеса, противсшоставив им события реальной жизни. Однако терминология, речь нужна этому миру и взять ее ом может только из прошлого — из такого прош­ лого, которое находится вне периода «старых словес», которое абсолютно мертаб (если, разумеется, пренебречь отдельными пережитками). Здесь действует закон двойного отрицания: стиль «старых словес» Отверг языческую архаику, «былины сего времени» отрицают стиль «старых словес», результатом является некоторый синтез — как бы возвращение к языческой архаике на нрВом витке диалектической спирали. Более удивительным было бы, если бы языческие элементы в «Слове» от­ сутствовали. ' ^ Следует подчеркнуть: языческие элементы в «Слове» не являются элементами (іового мира — «былин сего времени», они лишь удобная и единственно возможная, форма для выражения определенных понятий, которые, если бы их взять из «старых словес», неизбежно подчинили бы «Слово» стилю исторического монументализма, сведя на нет намерение автора начать песнь «по былинам сего времени». В самом деле, зачем автору «Слова» потребовался, например, образ Трояна?