Сибирские огни, 1985, № 4

нувшем ранее іиілслию, он употребляет форму звательного падежа: «скача, с л а в и ю, по мыслену древу». Кстати, на уподобление мысли соловью указывал еще А. С. Пушкин. В неокон­ ченной статье «Песнь о полку Игореве» он писал: «Здесь полагаю описку, или даже поправку, впрочем незначительную: растекашется мыслию по древу — тут пропущено слово славцем, которое довершает уподобление; ниже сие выражение употреблено» (А. С. Пушкин. ПСС в десяти томах, т. 7, стр. 504. М., «Наука», 1964). ' Существуем обширная литература, посвященная образу «мысленного древа», кото­ рый встречается во втором обращении к творчеству Бояна: «О Бояне, соловию стараго времени! абы ты сиа плъкы ущекоталъ, скача, славию, п о м ы с л е н у д р е в у , ле­ тая умомъ подъ облакы...» Наиболее распространенным является истолкование: «по воображаемому дереву». Сошлюсь на Д. С. Лихачева: «Поэтическая манера. Бояна последовательно описана в «Слове» абстрактными, отвлеченнымй чертами; Бонн скачет по воображаемому дереву, летает умом под-облаками (следовательно, не по реальным облакам), он растекается мыслию по древу (следовательно — опять-таки по воображаемому дереву)...» («Слово о полку Игореве» и культура его времени»). Однако в древних текстах слово мысленный не о’значает обязательно «вообра-. жаемый». Например, у Епифания Премудрого в «Житии Сергия Радонежского» гово­ рится, что Сергий был добрым.пастырем, который денно и нощно стерег «овец сло­ весных» от «мысленного зверя». «Мысленный зверь» — вовсе не какой-то воображаемый зверь. Это — зверь духовный, лхотящийся за душами людей, «словесными овцами». То есть это лукавый, бес, дьявол. «Сокрушени будемъ мыслѳным зверем, сиречь диаволом»,— сказано у Епифания. В девятом выпуске «Словаря русского языка XI—XVII вв.» (М., «Наука», 1982) приводится такой пример; «Тамо образ креста людей израильтескихъ о гь Египта изба- ви... зде же сила Христова креста не отъ чувственнаго фараона избави и избавляетъ, но отъ мысленнаго фараона, глаголю — диавола и бесовь его». «Чувственный фараон» — реально существовавший правитель. «Мысленный фара­ он» — расширительное, переносное значение: внязь мира сего, дьявол и бесы его. «Чувственный фараон» держал в плену людей, «мысленный фараон», то есть дьявол, господствовал над их. душами. Мысленный — духовный, словесный, праведный, истинный; противоположный чувственному, данному в ощущении. Древняя загадка; В словесном Киеве-граде на Херсонских вратах сидит Черногор-птица. Словесный Киев-град — город духовный, праведный, мир божий. Этот духовный город в опасности; на его вратах сидит зловещая Черногор-птица — неправда, под­ стерегающая добычу,— души людские. Кирилл Туровский, старший современник автора «Слова о полку Игореве» (умер около 1183 года): ^ «Ныня ратаи слова, словесныя уньца къ духовному ярму приводяще, и крестное рало _въ мысленых браздах погружающе, и бразду покаяния прочертающе, семя ду­ ховное всыпающе, надеждами будущихъ благь веселиться» («Слово в новую неделю после пасхи»). «Ратаи слова».— уподобляемые пахарям духовные наставники; «словесные уньца», приводимые к духовному ярму,— уподобленные молодым тельцам, на кото­ рых впервые надевается рабочее ярмо, люди, принимающие православную веру; «крестное рало» — уподобление креста сохе земледельца; «мысленные бразды» — дуіпи людей, в которых прочерчивается бразда покаяния; «семя духовное» — слово учения. В. П. Адрианова-Перетц приводит ряд употреблений эпитета мысленный из .Миней XI века: «солнце мысльное», «мысльная .светильника», «на камене мысльнемь», «щит мысльный» и др. («Фразеология и лексика «Слова о полку Игореве». В книі-е «Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла». М.—Л., «Наука», 1966). Солнце мысленное. То солнце, которое на небе, называлось «солнце чувственное», подчеркивалось, что оно «бездушное существо». Солнце мысленное — не «вообража­ емое», но «духовное, праведное, разумное, истинное», источник света духовного, а не