Сибирские огни, 1985, № 4

вырос и воспитался сам Иван Иванович. Так может ли он хоть на один ее вопрос не ответить, в суть ее интереса не войти? — Д аж е волки и медведи, Икушка, черемшу любят и едят ее — будь здоров ...' — У них поэтому зубки острые, да? — И поэтому тоже. Нарвав черемши, они присели у ключика. Иван Иванович достал спичечный коробок с солью и хлеб, припасенные заранее, положил на сорванный тут ж е лист папоротника. И з-за обомшелого пня (кто его оста­ вил, может быть, прадед Кутузовых?) извлек берестяную кружечку, которуіо смастерил прошлой весной, и зачерпнул воды из ключика — Ну, Икушка, начнем. Свернув мягкие, сочные листья, он обмакнул их в соль и с аппети­ том захрустел-захрумкал. Ика внимательно следила за ним Она еще когда они рвали черемшу, съела один листик, и он ей не очень понра­ вился. Но увидев, как аппетитно, не обращая на нее внимания, ест черемшу дед, она тоже взяла самый тоненький листик, свернула его и макнула в соль... Здесь же, у клюЧика, Иван Иванович срезал длинную, коричневую лиану, обвившую слабенький ствол клена. Блестящие, тонкие шнуры лимонника спеленали буквальна каждую веточку дерева, и с первого взгляда было понятно, что клен на этом свете не жилец. И, когда вы­ путывал Иван Иванович ветви, когда подрезал лиану под самый корень, почудилось ему, словно бы кленок освобожденно вздохнул, слабо зашелестел листьями. — Вот, Икушка,— говорил Иван Иванович, сворачивая в клубок гибкую лиану,— видала, каков удав.. Он бы нагьрочь задушил этот клен, а мы ему взяли и помогли, высвободили из плена. — А почему он так делает?— хмуро спросила Ика. — Таков его способ существования, Икушка. Ему ведь тоже сол­ нышко нужно, а сам он к нему подняться не может, вот и норовит на чужих плечах ехать. Едет-едет, а потом, как в силу войдет, так и своего возчика и задушит. — Его самого надо задушить,— решает Ика, с неприязнью разгля­ дывая лохматый ком в дедовых руках. — Нельзя, Икушка,— улыбается Иван Иванович.— Он человеку помогает... Вот идет по тайге охотник, так сильно у с т іл он, что идти дальше не может, а до зимовья еще топать и топать. Тогда он поищет лимонник, сорвет с него ягодки, пожует, и всю его усталость как рукой снимет. А если ягодок нет, как сейчас вот, охотник листья или корешки в чайник'е заварит, попьет, и тоже хорошо взбодрится. И больным он помогает, его как лекарство больным прописывают. — Д а -а ,— недоверчиво тянет Ика,— у тебя и черемша, как лекар­ ство, и все, вее... — Так оно и есть, Икушка. А ты вот понюхай, чем пахнет?— Иван Иванович поднес к носу внучки корешок лимонника.— Ну, что скажешь? — Лимоном,— удивленно говорит Ика.— А почему, деда-а? Солнце уж е почти в зените, когда они возвращаются к лодке. Иван Иванович заметно припадает на правую ногу, но на лице у него удоволь­ ствие и от прогулки по весеннему лесу, и от пенья одинокого жавоіронка, всю дорогу сопровождавшего их, и, конечно же, от возбужденного личика внучки, осторожно прижимающей к груди громадный букет подснежников. — Ну как, Икущка, устала? — спросил Иван Иванович, присажива­ ясь на нос лодри. ^ — Ага, устала,— сознается она и присаживается рядом.' — Ничего, сейчас отдохнем.— Иван Иванович прижимает внучку к себе, целуя ее русую голову, пахнущую солнцем.