Сибирские огни, 1985, № 3

упакованных коробочек красивые приветливые девочки и университет­ ского облика мальчики-стюарды в этой летучей помеси отеля и кино­ театра, но и внезапную, влажную до удушья — пятьдесят два граду­ са!— ночь в Сингапуре, мясистые листья пальм в пересеченной огнями черноте, неживое дыхание кондиционеров в затянутом синем от пола до потолка номере отеля и дневной, сбивающий с ног жар улиц, по которым хорошо было бездумно ходить, забытый, но знакомый запах Азии, толпы, лавчонок, острой еды,, зелени (совсем черные швейцары в тяжелейших суконных ливреях стояли -в подъездах стеклянных фирм на солнцепеке; житель с босыми ногами цвета темного дерева, в прилич­ ном пиджаке и черной шапочке сидел прямо на тротуаре и читал газету; машины с блеском проносились рядом; джонки или 'сампаны во всей своей многонаселенной' живописности, как плавучие домики, качались под набережной, и прекрасные, как жемчужины, причудливые, как на старинных китайских вазах, ультразеленые острова плавали на ультра­ голубой воде бухты — если смотреть с вершины главной кудрявой горы; и боги-герои индо-китайсКого эпоса, многорукие, со свирепыми лицами, таращились на нее в том старинном парке, где все из крашеной глины, даже деревья, и оказаться в котором в темноте — потерять рассудок), после всего этого — посадка, ИЛ-62, Аэрофлот! Не столько поняла это она из невнятного на английском с синга- . пурским акцентом объявления, сколько увидела, как среди голых плеч и ног — европейских и . голых полосок тела в просветах сари— индий­ ских пассажиров пошел потоком из зала московский рейс — дубленки, сапоги на меху, с магнитофонами японскими, пакетами «дюти фри» в обеих руках. Она не могла ошибиться, ринулась в этот поток, укрылась в нем и услышала; все вокруг говорят по-русски! Забежав в самолет, плюхнулась на задние свободные места и ска­ зала девушкам- в красных форменных сарафанчиках: «Не будите меня и не кормите, я не могу!», привязалась ремнями, накинула на себя, без стеснения, клетчатый одеяло-плед (чем снабжают у нас на между­ народных авиалиниях) и, свернувшись в клубок, заснула, как у себя дома. Только в Дели растолкал ее какой-то сосед: «Надо выходить!» Ладно, купим какого-нибудь слоника из сандалового дерева — все-та­ ки И«диа! И наконец, утренняя Москва, розовая, светлых тонов без травы земля, ветви пустые без листьев, и все — в странно-замедленном темпе — как идут люди, как двигаются машины, как широки и просторны ма­ гистрали цвета сиреневого асфальта, как спокойны покатые, чуть тро­ нутые зеленью подмосковные' поля! Земля, единственная, на которой стоит жить! У нее были ключи от комнаты в московской квартире тетушки, которая всегда в эту пору отдыхает в Коктебеле. И она двадцать шесть часов спала в этой комнате в коммунальной квартире, на диване, све-- сив глову с валика, только в перерывы, с невидящими глазами выходи­ ла на кухню, пила холодную воду из-под крана, при молчаливом изум­ лении прочих жильцов, и засыпала вновь. Правда, вначале, она еще ус­ пела набрать новосибирский номер по телефону; — Все живы? Я прилётела!' А еще через месяц она будет ходиіь по совсем голой, утоптанной до твёрдости камня, буграми нарытой земле между котлованами, из .которых подымаются в разной степени готовности коробки панельных корпусов, кое-где сквозные еще, без балконов, под кивающей стрелой крана, кое-где жилые — в полотнищах сохнущего в лоджиях белья, в окружении такого количества детей, которых не замечаешь как-то в старых городах — поселок под Сорокине. Ветра, дующие из Алтайской степи, хрустящая пыль на 'зубах.