Сибирские огни, 1985, № 3

стиле, сапожки из белой кожи, рубашка вышитая — экзотика, тоже жу ­ ют и разглядывают процесс свячения, словно они в кинотеатре — надо же где-то переждать, пока родители заняты своми традициями, а тут — красиво, светло! А церковь внутри горяча от золота и свечей — колеблется струями воздух, синь ладана, горьковатая гарь лампад й цветы, цветы — терпкий воздух увядания. Крестный ход прошел в темпе. И песнопения «Пасха, господня Пасха»,— знакомые, однако же темп ускоренный, все торопят­ с я— по машинам и домам, выходят на крыльцо, христосуются. Она стоит у дверной притолоки, свечку держит в руке, как все прочие, как сестра Наталия,— что поделаешь! Гаррик здесь, и Лиза, такая краси­ в а я— глаз не оторвать, и Антоша — нарядный, ко всему этому приучен­ ный мальчик. И еще лица — вдруг узнаваемые по отдельным приметам памяти. Дьякон, огромный,, краснолицый и горластый, носится в разве­ вающихся облачениях с кадилом и прочими атрибутами службы и возглашает: «Христос воскрес!» и в сторону, вполголоса, как бы в скоб­ ках: «Я вам не дам спать!» (Веседая заутреня!) — Здесь Илюша Фролов. Если хочешь, я позову его поговорить с тобой,— подошел Гаррик.—'У тебя больше не будет случая... Да, конечно... Что может быть лучшим завершением той давней влюбленности на политсеминаре, как не эта качающаяся от огня цер­ ковь в пасхальном убранстве? ' СТна увидела его издали, он стоял справа у аналоя, где все мужчи­ ны, рядом с сыном, и, пожалуй, по этому сыну она нашла его в церков­ ной густоте. Не, то чтобы сын так полно повторял отца в юности, как бывает. Во всем-облике, незнакомом ей, видимо, больше от матери — мягкости черт и той молочной нежности кожи, что достигается хорошим питанием в детстве и что никогда не было свойственно отцу. Нет, просто возвышенный над .молящимися затылок был того единственно­ го огненного тона, что не мог принадлежать никому, кроме Фролова, не только во всей Австралии, но и во всем Южном полушарии! И пусть не маячило над ним того отчаянного вихра, в стиле Павки Корчагина, что любила она, а вполне приглаженная, почти девичья .прическа из волн, как на Верином Димочке — чуть длинноватые, по современной моде, волосы, она не могла ошибиться, и, значит, Илюшку нужно искать где-то рядом! Он и был рядом, пониже сына, со своей, приглушенной зрелостью, рыжиной, но с той, даже со спины угадываемой спружинен- ‘ ной статью, что всегда отличала его. Гаррик, деликатно раздвигая толпу, подошел к нему сбоку и стал что-то говорить, наклонясь к уху, как это положено в церкви. Илья выслушал его, не повернув головы, ответил, и Гаррик, тем же манером, прошел через церковь к ней. — Он сказал: сейчас кончится молитва, и он выйдет к тебе на воздух. Пока не кончится молитва... И это таким страннйм показалось ей в нем, в нестаром в общем-то мужчине, и так не вязалось со взрослым реалистическим понятием мира, к которому привыкла она и считала само собой разумеющимся для всех людей мыслящих (за исключением пасхальных старушек), что просто остолбенела у , своей притолоки. И смотрела на него, молящегося, через церковь уже не с чувством радост­ ного узнавания некогда любимого, а скорее — недоумения. Так быва­ е т— в знакомом тебе человеке открывается вдруг нечто неведомое, и не сразу'решишь, как отнестись к этому. Молитва шла долго, и у нее было на это время —смотреть на него. И сопоставлять. Потому что явно на два отдельных образа делился этот человек: тот, что сейчас, истово молящийся, моложавый и сухоща­ во-элегантный, в хорошем костюме кофейного цвета, и тот, в рыжих трофейных сапогах, парень с политсемннара, в идейно-политической сути которого она не могла усомниться; ...Ьмла пора зачетов перед выпуском с семинара в мокро-дождевом октябре, когда опавшие листья лежат еще прилипшими к булыжникам