Сибирские огни, 1985, № 3

Алексей^ такой человек, и мы его знаем. Я полагаю, тебе лучше поду­ мать сейчас, о чем ты станешь говорить со студентами? Собственно говоря, Наталия была тем первым человеком из род­ ственников, кого увидела она в а,эропорту, когда «боинг» тяжело сел на ^^Гром БрисбенТ^^*^^^” ^'^ кондиционеров салон дохнуло сухим В зале аэропорта она, еще изолированная от встречающих, что цветной и неразличимой толпой мелькали на расстоянии за решетчатой дверью, подкатила свою тележку с чемоданами к стойке таможенного досмотра... И тут начались первые ее неприятности за границей! Чиновник в серой сорочке с галстуком, чисто выбритый, чисто вымы­ тыми руками выбирал из ее чемодана все многочисленные ложки и матрешки сувениры в русском стиле, что везла она, и раскладывал на столе к изумлению прочих чиновников и свободно проходящих пасса­ жиров. И она не поняла, какие претензии к ней у таможенной службы и к тем безобидным деревяшкам? И уже начала тихо впадать в отчая­ ние, что ее почему-то не пускают на эту гостеприимную землю. И тут, прорвав чиновничьи кордоны, к ней за решетку ворвалась Наталия. Они^икогда не виделись прежде, но это могла быть только она, не столько фамильным сходством черт, сколько той деловитой уверен­ ностью в себе, что свойственна, пожалуй, женщинам, работающим на всех материках, и что дается непроизвольно независимостью их от муж­ чины. И все это подчеркивалось спортивностью низких туфель,.сумкой на ремешке, холщовой отглаженностью юбки. Прямое ’крыло волос набок спадало на щеку — портрет сестры Наталии. Резкость и порыв, только лицо оставалось округлым, женственным, как бы защищенным модными темным очками. И этот контраст внешнего облика и липа и составлял, пожалуй, необъяснимый эффект обаяния... Инцидент с таможней вскоре был прояснен: оказалось, им пришло в голову, что под видом матрешек она ввозит в их страну наркотики (действительно, очень удобно — в полом нутре!), тем более что прибы­ ла она самолетом из Сингапура, который славится этим черным делом. Наталия твердила им что-то долго и убедительно, с применением сло­ ва «Мозсош», и, наконец, они сдались, разрешив, из почтения к Москве, не вскрывать ее деревянную символику. ...Возникли уже, на подъезде, кварталы цветами ухоженных кот­ теджей (профессорского состава) и сплошные поля-стоянки машин (студенческого срстава) всех марок в блеске стекла на солнце, ждущих хозяев с лекций. И в виду массивной, как пилон, квадратной башни главного входа, где реет над парапетом государственный звездный флаг, а в нише две­ рей выбита надпись-девиз: «ОгесИ із (гиІЬ, апб Мі§Ыу аЬоѵе а11 іЬіпдз» («Велика истина, и превыше всех вещей», дак перевела Наталия), ста­ ли отходить от, нее ненужные мелочи бытия и стал восстанавливаться тот внутренний климат души, что обычно сопутствовал в ней Делу. На плоских, отбеленных солнцем ступенях — движение лиц и'одежд оливковой смуглости Индонезии и Океании, белокурости, с удлиненным овалом лиц — потомков Британии, не говоря уже о всеевропейской смеси народов — дети «новых австралийцев», и русских в том числе; пестрота тканей — от джинсовой жескости ИуСиневы до расписных ж а ­ тых ситцев Таиланда и Сингапура; обнаженная хрупкость плеч и воз­ мужалая стройность ног — игроков и пловцов спортивных команд уни­ верситета: мягкая поступь бутсов и деревянный стук сабо, сандалий на одном пальце, а иногда и босая девичья ступня с королевским ве­ личием нисходит из-под пестрого, в пол, сарафана. И в том же круглом внутреннем дворе университета, где-ждала она условленного часа, на плотном стриженом ворсе травы, как на ковре, лежала, сидела, чи'гала, занималась и просто спала вся эта молодость, непринужденно, цветас­ тыми кучками на солнцепеке и в пятнистой тени отдельных развесистых и декоративно-круглых крон деревьев. Розовым строем шла вокруг двора акада — резной, теплый на ощупь камень, над каждым пролетом глядит