Сибирские огни, 1985, № 3

корректность — мы гости в чужой стране. Не до вежливости ей было сейчас перед теми, кто будет прослушивать ее, и пусть что-то звучит не так — не логично или наивно, главное, это не то, что ждали от нее, если ждали действительно... Она не заметила, кОгда успокоилась спутница, словно водой смыло эмоции, словно не кричала та только что со слезой в голосе, куда что делось! — Хватит вам спорить, мы подъезжаем,— сказал спутник.— Я тебя сброшу здесь, на повороте. (Это — жене. Той нужно было куда-то по делу, в Мельбурне, в этот единственный ее вечер пребывания с ними — удивительно...) — Что, у тебя не выключено было?— спросила его спутница, при выходе из машины, имея в виду черный аппаратик с красными . и голу^ быми клавишами, вполне неподдельно и просто, так что она засомне­ валась, может быть, она все это напрасно намотала себе в голову? ■— Он в другом месте выключен,— сказал спутник. И это все. И можно бы Закончить разговор на тему, если бы не еще одна фраза, почти ночыа, когда он вез ее по совсем глухому от темноты городу из гостей, потому что надо же было как-то занять вечер, и весь вечер она что-то ела и говорила, механически, не вдумываясь в ничего не значащие застольные слова, потому что голову сжимала обручем боль уже физическая, почти слепота, что наступает вслед за внутренним стрессом. От сознания, что они могли... Эта девчушка могла! Та самая, с которой,сидела она в одной щели бомбоубежища, глядя на одни и те же августовские звезды, на вторую ночь войны сорок пятого года, когда ждали, что будут бомбить город советские самолеты. Но они не приле­ тели, прогудел отбой, и эту кроху, заспанную и теплую, завернутую в одеяло, унесли под утро досыпать домой. И та самая, что прибегала к ним в сад угоститься ранетками, потому что на ихнем участке не росло таких красненьких... Дедушка тряс яблоню, и она, вереща от восторга, выбирала их из травы и толкала в карманы передничка. Та самая... И ей хотелось, чтобы ничего этого не было, чтобы ей так показа­ лось, померещилось в результате многих детективов, прочитанных и просмотренных — ШтирлиЦ, «Мертвый сезон»... И она уговаривала себя, что ошиблась и возвела напраслину на этих милых и гостеприимных) ребят. И почти уговор-ила. Он остановил машину против гавани Мельбурнского порта, в виду дробящихсй в агатово-черной воде огней, разговор шел о спутнице — жене его. «Отчего такая нервозность и возбудимость? Непонятно. Пере­ утомление или характерно для их жизни — вечная напряженность; зарекомендовать себя, не утерять полезности, иначе тебя просто з а ­ менят?» — Надюша взяла неверный тон. Я" понимаю, вы вынуждены были отвечать так, а.не иначе...— сказал спутник, как бы между прочим. З н а ­ чит, от нее все же ждаЛи ответа, и она, примитивно говоря, испортила им пленку!.. Вот почему неприветлива она была на другое утро с ' аборигеном ' здешних мест — страусом эму, когда он подошел к ней поздороваться, и почти не видела ландшафтной прелести мельбурнского ботанического с купами деревьев и прудами, заросшими круглыми листьями кувшинок. Ночевали они в пустом флете, от которого им дали ключи по зна ­ комству: хозяева путешествуют по Канаде. Многоквартирный ’ флет в три этажа, балконы, как ободья по фасаДу. И в каждой квартире го­ ворят по-русски и по-еврейски — одесский, белорусский акцент..Сушится на плоской крыше белье. Видйы в окно наискосок полы в вишневых, под^бархат, паласах, что-то стучат, устраиваются еще. Входит сосед/ ский мальчик, кудрявый, кольцо в кольцо: «Папа спрашивает, .у вас нет дрели? Дайте, пожалуйста!» Интеллигентный, воспитанный маль­ чик, музыкальные руки. На балконе сидит молодая обрюзгшая женщи­ на. в равнодушной неподвижности, русская в еврейском доме — пойти некуда, говорить не с кем. Как поступить? Не ехать — потерять детей... 68