Сибирские огни, 1985, № 3

на целину! Доли сомнения не было у него, и вся семья с братьями и сестрами и со всем хозяйственным имуществом ехала безоговорочно, даже коров своих они взяли бы, наверное, если разрешат, в эшелон! На полном серьезе они собирались работать на целинной земле, как и на маньчжурской, это не составляло для них разницы, а он уже заши- тившийся инженер-мёханик, и не было сомнения — ему найдется место в любой МТС. А ее даже не спросил никто. Едет ли? Само собой разумелось! И может быть, в этом и был первый толчок оскорбленности, от которого все началось разматываться дальше? Она просто не хотела. Копать землю. И мазать навозом хаты этими маленькими ручками, способны­ ми выразить трепет души в искусстве! И почему она. должна? Ей просто нечего там делать! Но он был заряжен целеустремленностью, и ничто не могло остановить его. Даже любовь! И какой страшной была та весгіа разрыва без развода, потому что просто не было советского судопроизводства за рубежом: регистрация — пожалуйста, а развод — нет, до конца жизни «брак по-харбински»! Эшелоны уходили от старого вокзала кавежедековских времен, позже снесенного в пору «культурной революции». Под медь оркестра, под песни: «До свиданья, мама, не горюй, не грусти...» Как она ненавидит с ’тех пор эту мелодию! И они не могли еше разорваться до конца, по­ тому что руки и тела только-только познали друг друга и противились разрыву. А все остальное, доброе уже было .сломлено и перемешано, как груда глины, перевоплощая страстность в озлобление. Но прин­ цип— превыше всего! Как она плакала тогда! И когда ушли эшелоны первого года и когда она осталась одна с мамой, но без него, со своей попранной любовью, куда же ей оставалось рванутьря, как не сюда? — Ты не представляешь, что я пере>ь^ила, Лелька! И что было со мной! Я могла* погибнуть! Я могла попасть в руки негодяев! Ты знаешь, как трудно здесь выбиться поначалу... И правда, вокруг тебя акулы, как вы там у себя пишете, капитализма! Когда женщина одна... Мама мы­ ла в ресторане посуду, я работала чертежницей! Знаешь, я была не­ плохой чертежницей, меня .даже специально приглашали, если нужно было сделать сложный чертеж. И тогда она встретила Ника. Они работали в одной фирме. — Ты посмотришь, какие у меня девочка и мальчик! И я привык­ ла к его друзьям. Знаешь, они немножко забавные, на наш взгляд, австралийцы, практичные « наивные — одновременно. И у них свой | юмор и порядочность. Ты увидишь его,— он взял назавтра день, и мы повезем тебя, куда ты захочешь. Можно в «старый Сидней». А можно в такой зоопарк, где львы и тигры ходят на свободе и прыгают тебе на' машину,— тоже очень интересно! Да, она вытоптала и выбросила из души Малышева. («И можешь ничего о нем не рассказывать!»), и «к вам в Союз» она не хочет ехать по туру из-за него, может быть. Они с Ником объехали всю Европу,' были в Бельгии и Англии — там у него родственники. А в следующий «ХОЛИДЭЙ» они собираются на Гаваи. «Ник говорит: «Надо поездить, пока есть возможность!» А мама у Ника живет тоже в Сиднее, но сво- ' им домом. Здесь это-принято: родители — от;^ельно. Мы только ездим к ней — помочь закупить продуктов и показать.внуков. Здесь у стари­ ков свои компании». Только наши мамы с нами неразлучны. Может быть, Нику это не очень нравится, но он никогда не даст понять — он очень выдержан. Ты увидишь!..» — Вот мы и п()иехали — наша станция. Пошли. Это новый район и очень дорогой, ты сейчас сама поймешь — почему! •Магистраль. Сначала -г- мимо похожих, как близнецы, магазин­ чиков «шоппинг-центра» (той же расцветки юбка в косую клетку стоит ' в окне на манекене, что попалась на глаза ей полчаса назад в Сити). / Потом массивное, в староанглийском стиле, здание школы, в окруже­ нии деревьев и спортплощадок — где учится Юлькина дочка. («Очень хорошая, частная школа, главное — близко, и она может сама добрать