Сибирские огни, 1985, № 3

через улицу знакомой: «С добрым утром! Ты-уже пошла в шоппинг!?» А австралийцы к таким шумным выражениям не привыкли, их шокирует... Сашка завел машину за шлагбаум, и они ехали медленно, мимо плотного и пестрого массива автостоянки, вдоль линии травы и песка, где не очень густо в этот свежий осенний день лежали и стояли люди со своими детьми, зонтами, лодками и досками. — Мы не будем здесь купаться! Ветер такой, тебе не холодно? , Хотя ты же сибирячка, у вас так — летом? И эта праздничная синева неба и моря, и Сашкина болтовня р я ­ дом, совсем как некогда, у родной калитки, и эта заботливость его в мелочах (Тебе удобно? Хочешь открыть окно?), которой, честно говоря, она была лишена у себя дома потому, что некому было проявлять эту заботливость, что-то странно смешало в ее сознании, стирая годы и сос­ тояние, и сообщало ту радостную беспечность отдыха, которую, по­ жалуй, не стоило допускать в себя в таком путешествии... Вовсе не был похож на пляж этот последний бич, куда привез ее Сашка. Скорее — бассейн из слоистого желтого камня. Океан, стес­ ненный с боков, качался, словно дышал, захлестывая железные ступень­ ки, по которым нужно было опускаѴься в воду с плоской и мокрой плиты. Сашка уверял, что здесь мелко, но зеленая глубина вызывала опасение, шевелились, как живые волосы, облепившие камни водоросли, и далеко она не отплыла. — Русалка, ты не забыла, у тебя сегодня Советский клуб?! В пять часов вечера за ней заехали на серенЬкой юркой машине четверо: мужчина громоздкого телосложения и с громовым голосом и три женщины, одну из • которых она знала по давней харбинской юности. ...Натянута на столбах сетка. Висят на заборе, над волейбольной площадкой, зрители «палудины» из соседнего штаба НОА в своих болотного цвета кепи и курточках. Взлетает мяч в позлащенное закатом небо. И девушка у сетки в спортивной юбке, чем-то похожая на актрису Серову из идущего в городе фильма «Жди меня». Взрослая и неподра­ жаемая. Вернее — образец, достойный подражания..! Вот где довелось встретиться, Лида Бричук! Как ты здесь? Почему ты здесь? Не проникнешь в душу человеческую! Разговаривать в машине трудно — теснота. И сидела она напря­ женно — не измять платья! Женщины, что ехали с ними, толковали о своих семейных делах. Мужчина, перегнувшись через сиденье так, что оно слегка скрипнуло, задавал ей обычные австралийские вопросы: как там в Сибири и надолго ли в Сидней? А она смотрела на дорогу, по­ тому что кварталы пошли, на парадный центр города непохожие: пере­ езды и путепроводы, серый бетон и запыленная трава на отксюах, и ломики (уже не те, изысканные, под старину — в Ваверлей, где живет Сашка, и не так тесно сжавшиеся — ординарные домики без щеголь­ ства, на пустоватых без зелени участках). И на всем странный налет серости, как за кулисами театра. Дом, куда привезли ее, был такой же простой до предела и пусто­ ватый, где не живут, а собираются однажды. Смотрели со стены Бреж ­ нев и Гагарин. Мужчины, ширококостные не по-австралийски, без пиджаков и в распущенных галстуках, по причине жаркого вечера •толклись на крыльце и в коридоре, как бывает в ожидании начала' И женщины, кудрявые, в .пестрых по-летнему платьях, резали что-то на кухне и носили на тарелках в комнату, как бывает Перед всенарод­ ным застольем. И сейчас, когда они были собраны в .тесном и Низень­ ком помещении, а не вкраплены в иностранцев по большому городу ■Сиднею, неуловимым чем-то — осанкой или движением рук — схожие между собой, можно было сказать, что это — русские люди. Но не со­ ветские, ^нет. Снова неуловимое нечто отличало их от тех,- в России... И настойчиво что-то напоминал ей клубик на краю чужой улицы и люди в нем... г а а.