Сибирские огни, 1985, № 3

ДВА СОНЕТА I На рубеже предеумрачной пустыни Рвет в клочья зыбь скитальческий норд-вест. Уже покрыл осенний блеклый иней у шльопки — борт, у гибкой мачты— шест. Намокшим неводом, над полднем диких мест Повис туман. Но этот ветер синий, Как моль меха в разостланной пушнине. Он также нам ладони рук разъест. • Опять плывем в тяжелом Карском море, Вплетая дни в мозолистый канат. Далекое тускнеет плоскогорье. Ржавеет обескровленный закат... Всплывают льды... Увидим берег вскоре, Там вьется мех кудрями медвежат. II Моріцинами избороздившись, пена Швыряется расхлестанной волной. Мы груз везли из Омска для обмена На новый груз — свинцовый и стальной. Кругом безлюдье. За Обской губой, Где вздрагивает струнная антенна. Упруго, полусонно, .вдохновенно Под древний ритм качается прибой. Земля ііегла оленьей мягкой шкурой, Покинули становье остяки, Трава склонилась проседью понурой... Страна моя! Понятны и близки Твря тайга под хвоей черно-бурой. Озерные твои солончаки. 1927 МОРОЗНАЯ ЗАРЯ Посёящ аю Вас: Квитко Там, где снова утренники звонче Сердце заговаривают мне. Хорошо бы броситься за гончей На степном, на буйном скакуне. Крепнет бег гнедого иноходца... Уходя в свои березняки. Белоусый заяц захлебнется От визгливой боли и тоски. Грудь ветрам невзнузданным открыта, И срослась с поводьями рука, Раззвенелись блесклые копыта. Развивая лед солоні^ака. Разбудия сутулую поляну, Посреди бестрепетного сна Я сниму винтовку и привстану, Поднимусь под свист на стремена. Пред глазами дуло наготове, И в упор наводится прицел — Чтоб снега румянились от крови. Чтобы снег на ннх порозовел. Перелеску голосами меди И тебе, морозная заря, О лихой охотничьей победе Пропоют седые егеря. Этот день, дремучий и горячий. Тихий сяет окутал в полумрак. Пусть, дрожа от яростной удачи. Льется лай всклокоченных собак. Будем завтра помнить о вчерашнем.. Огневыми брызгами костра Загорятся в сумраке домашнем Молодые наши вечера. Ночь войдет в покинутое зало. На мехах, разостланных ковром. На резьбе старинного кинжала Лунный иней ляжет серебром. Там, где снег и утренники звонче Сердце заговаривают мне. Хорошо бы броситься за гончей На степном, на буйном скакуне. 1927 ОСНОВАНИЕ ОМСКА Сданы в архив минувшие века, И об отцах не вспоминают дети.» Пусть город мой из сумрака столетий Своим быльем томит сибиряка. Плененному служилыми людьми, Среди степей широкогрудых сразу Ему пришлось по царскому указу Встать крепостью над берегом Оми. В июле рдел медовым зноем склон. Зимой лежал под молчаливым снегом. Но вдаль глядел, грозившую набегом. Бессонными глазами бастион. Тревожно надрывалось сквозь туман Горнистов металлическое пенье; Не раз сжигал глухое поселенье Огнем вражды джунгарский дикий хан. Где пушки сторожили тишину, Где осыпалась ржавчина бурьяна. Ботфортами гвардейского улана Гагарин перетаптывал страну. Наместником, поставленным Петром, Сгибал стрелу кочевничьей отваги. Чтоб на литых колесах колымагн Разблескивались шины серебролл. Таежную взбуянил глухомань. Айрат в дома, закованные в камень,