Сибирские огни, 1985, № 3

чтений». На фотографиях тех лет он вы­ глядит блондином, невысокого роста, а был черноволос, немного сутуловат и довольно высок. Обращали внимание его большие темные глаза и бакенбарды — их тогда почти никто не носил. Люди ж е, знавшие Забелина позднее, вспоминают о нем как о настоящем богатыре, всегда веселом и д об­ ром... Он сближается с омскими поэтами Вла­ димиром Грязновым, Василием ■Квитко, Степаном Ста^жевским, но особенно— с Цавлом Васильевым. Теперь их часто мож ­ но было видеть вместе -ь/- озорного заводи­ лу Васильева и добродушного, немного стеснительного Забелина. Кое-кто удивлял­ ся их дружбе, считал, что Васильев плохо влияет на своего товарища. Но были у этих отношений и серьезные основания. Они одновременно пришли в литературу и после Леонида Мартынова являлись, несом­ ненно, наиболее яркими фигурами поэтиче­ ского Омска. «Размашистый» забелинский стих и дёрзновенная огненная поэзия П авла■ Васильева имели немало точек соприкос­ новения. И в тематике: оба они писали о Сибири, о Казахстане. И в поэтике: обост­ ренное др предела чувство жизни диктова­ ло их стихам избыточные изобразительные средства. Васильев, по определению К. Зе. линского, «удесятерял» ощущения метафо­ рой ', Забелин пытался этого добиться эпи­ тетом, аллитерацией. Талант Васильева оказался масштабнее, глубже, его стих вырывался на широкую эпическую дорогу. А Забелин в какой-то момент остановился в пути и, за редкими исключейиями, не сумел уж е подняться вы­ ше своих первых стихотворений. В начале 1929 года друзья-поэты стали собираться в дорогу. Первым в Москву уе­ хал Забелин, позднее к нему присоединился Васильев. Может быть, одной из причин отъ­ езда Евгения Забелина был приход ново­ го редактора в «Рабочий путь»... Или его перестали удовлетворять стихи, которые он писал в газету... И опять читаем «Омскую сагу»: «Забе­ лин и Васильев поселились в Кунцеве, не­ подалеку от пруда, возле дороги в Солда- тенковский парк. Прохожие часто останав­ ливались возле дома, где жили поэты, удив­ ленно разглядывали две круглые доски, прибитые к дверяМ: Такие доски раньше обычно красовались на домах, застрахован­ ных в обществе «Саламандра», или в качест­ ве вывесок на зубоврачебных кабинетах. «Поэт»,— гласили черные выпуклые буквы в самой середине белого круга. «Евгений З а­ белин»,— красовалось вдоль краев эмале­ вого диска. Вот она, школа великого озор­ ника Антона Сорокина!». В Москве на исходе двадцатых годов З а ­ белин ведет жизнь профессионального лите­ ратора. В одном из писем в Омск он сообща­ ет 3. А, Суворовой (Чеботаревой): «Сейчас решается издание книги моих стихов, кото­ рое, само собой, обязывает к большим хло­ потам. Кроме того, приходится писать для журналов, скоро в -них появятся мои «вдох­ новенные труды». Помимо, этого, есть еще много дел, с утра почти до ночи не прихо­ дится бывать дома. Недавно выступал в Д о. ме печати. В бархатной рубашке, с «тихим, бледным лицом», читал новые московские сти хи»'. Какую книгу поэт имеет в виду? Может быть, речь идет о коллективном сборнике «Сибиряки», подготовленном Го­ сударственным издательством , худож ест­ венной литературы. В него были включены стихи четырех поэтов — Леонида Мартыно­ ва, Павла Васильева, Евгения Забелина и Михаила Скуратова. Но, как писал Иосиф Уткин, «книга была задержана самодурст­ вом некоего руководителя»**. Что ж е каса­ ется журналов, то уж е в апрельских номе­ рах «Нового мира» и «30 дней» за 1929 год появились первые московские публикации стихотворений «В тайге» и «Два сонета». Последнее поэт переработал и дал новое на­ звание — «Карская экспедиция». Он стано­ вится также автором «Красной нови», «Крас­ ной нивы», «Экрана», «Земли советской» и других центральных изданий. Налаживают­ ся связи и с сибирскими журналами. В «Си­ бирских огнях» в '1930 году Забелин опуб­ ликовал стихотворение «Саранча». Проходит все, но жизнь в веках мудра Поджогами языческих закатов. Такие же горели вечера Над предками раскосых азиатов. Перегнивает ржавчина монет, И череп —как зазубренный осколок... Что из того! Солончаковый след Отыскивай, поэт и археолог! Переезд в Москву благотворно повлиял на поэта. Он обращается к близким ему темам, опять пишет «охотничьи» и «рыбац­ кие» стихи — специально для журнала «Охотник и рыбак Сибири». Мировосприятие Забелина стало более оп-^имистичным. Ход истории видится ему теперь закономерным и мудрым, и сам он чувствует себя археологом, отыскиваю­ щим следы былого, чтобы понять сегод­ няшнее бытие. Перемены коснулись и забелинской поэ­ тики. Стих сделался строже, тропы — эко­ номнее и точнее, и, как следствие, скром­ нее звуковая окраска. Куда больше вни­ мания уделяет поэт теперь смысловой выра­ зительности словесного образа. Это относится прежде всё к лучшим стихотворениям московского периода. Од­ н о— «Кочевье» («Казахстан»), посвящено Павлу Васильеву. Другое тож е написано на казахскую тему, столь близкую писателям-- омичам. Казахская степь вплотную подсту­ пает к городу; о ней писали Новоселов, Сорокин, Вяткин, Мартынов, Васильев. В на­ шей поэзии, однако, не много стихотворений о Казахстане, которые могут сравниться с забелинским «В ауле».' Всмотритесь — его рисовал художник, вслушайтесь — его напел певец... Над костром дымный хвост повис. Ну, еще кизяку подбросьте... Джурабай, разливай кумыс —, Я сегодня приехал в гости... Слышишь —ветер густой подул. 1 З е л и н с к и й К. Павел Васильев,—В кн.: Павел Васильев. Избранные стихотворения и поэ­ мы. М.. 1957, с. 3. ' З а б е л и н Е. Письмо 3. А. Суворовой от 3 апреля 1929 г. Из личного архива 3. А. Чеботаре­ вой (Суворовой). 2 ЦГАЛИ. «Государственное издательство худо­ жественной литературы». Сб. «Сибиряки», Ф. 613, оп. 1, е. X. 5810.