Сибирские огни, 1985, № 3

Марк Мудрик ВОЗВРАЩЕНИЕ ЕВГЕНИЯ ЗАБЕЛИНА Имя Евгения Забелина мало что говорит сегодняшнему читателю: полвека отделяют его стихи от наших дней. Д а и при жизни поэт не мог похвастать известностью. Пос­ ле него не осталось ни одной книги — толь­ ко стихи, разбросанные по газетам Омска и,Вологды , журналам и альманахам Мо­ сквы, Новосибирска, Архангельска... Д але­ ко не все из них выдержали испытание временем. И тем не менее- в литературе нашей был и снова возвращается в нее поэт Евгений Забелин. Первые после тридцатилетнего перерыва публикации его стихотворений, предприня­ тые в конце шестидесятых — начале семи­ десятых годов алма-атинским литературове­ дом Тамарой Мадзигон, писателем Сергеем (Марковым и краеведом из Омска Иваном Коровкиным, хотя и привлекли внимание, долгое время не имели продолжения. Лишь в последние годы в омских газетах опубли­ кованы многие забытые или д аж е неизвест­ ные раньше стихотворения, статьи о его жизни и литературном пути. И теперь кар­ тина поэзии в Сибири двадцатых годов без имени Евгения Забелина кажется уж е не­ полной. Интерес к творчеству поэта носит, одна­ ко, не только историко-литературный ха­ рактер. Краски лучших его стихотворений не потускнели с годами; они по праву мо­ гут быть включены в поэтическую книгу о Сибири. И это несмотря на то, что мы располагаем лишь газетными и журналь­ ными публикациями — с ошибками, неточ­ ностями, разночтениями, которые не ■так просто исправить: архив Забе­ лина не сохранился, вместе с ним ока­ зались утерянными , рукописи самых крупных его произведений — поэм «Печо» ра» и «Протопоп Аввакум». Последняя, по п мнению Сергея Маркова, явилась бы «зна­ чительным вкладом в нашу поэзию». Прав­ да, известна и другая точка зрения,— что была одна поэма — о Печоре, первая часть которой—-рассказ о протопопе Ав­ вакуме. Характерная разноголосица, когда речь заходит о Забелине. Прошло чуть больше сорока лет после его смерти, но многое уж е неизвестно, неясно, предположительно. Нельзя даж е считать окончательно установ­ ленным, что он родился в Омске. Не под­ тверждены также сведения о его учебе в ом­ ской, гимназии. Более определенно можно говорить о домашнем образовании. Отец Леонида Ни­ колаевича Савкина, ставшего позднее поэ­ том Евгением Забелиным, Николай Афа­ насьевич Савкин, был священником. Чело­ век, судя по всему, неординарный, он уделял немало времени воспитанию детей. Их бы­ ло четверо: сыновья Александр, Леонид, Николай и дочь Лидия. В какие-то годы он, по-видимому, заменял им учителей. На надгробиях усопших прихожан отца поя­ вились и первые стихотворные опыты Л е­ онида — эпитафии. Мать, как считают,, происходила из из­ вестной московской семьи Забелиных, состояла в родстве с видным русским исто­ риком и археологом, одним из основателей Исторического музея в Москве, почетным академиком Иваном Егоровичем Забели­ ным. Только вряд ли маститый ученый при­ ходился поэту дядей, как пишет Т. Мад­ зигон: когда Леонид Савкин родился, И. Е. Забелину было уж е больше восьмиде. сяти пяти лет. Вот и потянулась ниточка к будущей фа­ милии поэта. В «Омской саге» — единст­ венном литературном рассказе о Евгении Забелине, появившемся в московском «Дне поэзии» за 1969 год,— Сергей Марков по- ведИл, однако, несколько иную версию про­ исхождения ее, согласно которой «открыл» юного Савкина по его эпитафиям на омском кладбище и придумал ему псевдоним не кто иной, как Антон Сорокин. Слышал это Марков от самого «короля писателей», любившего подчеркивать свою роль в становлении молодых дарований. Она действительно была велика. Известно,