Сибирские огни, 1985, № 3

на протоке. А если становится совсем уж невмоготу от жары, окунаются в сторонке от пляжа, за кустиками, на мелководье. . Хуж е тем, чьи дачи в крайнем ряду, на берегу — им некуда податься. И прямо про­ тив пляжа, как нарочно, как будто специ­ ально для того, чтобы подчеркнуть неле­ пость и обидность происходящего, стоит домик примы-балерины Анастасии Ворон­ ковой... Воронковой рукоплескали Москва, Токио, ' Париж, Мельбурн... Но отплясала Тася ножки, ушла на покой, на заслух.еныый отдых. И теперь те, кому она дарпла свое искусство, одаривают ее своим; устраивают под окнами бивак и го­ нят под гитару похабщину. И плевать им на мировую Тасину славу». Вот это уж е не смешно. Здесь Н. Само- хин как бы меняет амплуа: из добродушно­ го юмориста он превращается в страстного, гневного публициста. Особое негодование у писателя вызывает тот цинизм и ж есто­ кость, с какой эти «мальчики» безобразни­ чают и хулиганят, учиняя порой настоящий разбой в домиках дачников. «Во-первых, они перехватывают по доро­ ге на дачу наших юных кооператоров и чистят им сопатки. Во-вторых, придумали такую адскую диверсию; когда поселок за ­ сыпает, распахивают ворота и на трех-четы- рех мотоциклах без глушителей бешено проносятся по улицам. В-третьих, вообще мелко пакостят. Увели велосипед у Артамо­ новых. К соседу Викентия Павловича пре­ подавателю Ж оре забрались в сараюшку, перебили банки с вареньем и вареньем же написали на стене двухметрбвое нецензур­ ное слово. Ну, и в таком духе». Вот так: мало просто украсть, очистить погреб у дачников — надо еще непременно напакостить; надругаться над плодами тру­ дов человеческих. Откуда все это? Обычно на сей счет принято говорить: молодежь-де не знает, чем заняться, куда приложить свою энергию. Но обратите внимание; у каждого из этих «ковбоев? — мотоцикл. И тут не­ вольно рождается идея; а не пора ли уж ес­ точить требования, предъявляемые к вла­ дельцам средств передвижения, строго на­ казывать их, вплоть д о лишения прав, не только за нарушение правил дорожного дви­ жения, но и за всевозможные хулиганские выходки?.. Много подобного рода вопросов возникает при чтении повести Н. Самохи- на. Однако не следует думать, будто вся проблематика повести зиждется на каких-то чисто утилитарных вопросах. Главный пафос повести Н, Самохипа — это призыв совершенствовать наши отноше­ ния с природой, проникнуться изначальным* почтением к ней, но проявлять это почтение и уважение на каком-то ином, новом уров­ не, который бы полностью соответствовал уровню нашего общественного сознания. Именно так и следует понимать заключи­ тельные строки повести, где писатель, не впадая ни в сентиментальность, ни в л ож ­ ный пафос, открыто, «по прямому проводу», взывает к совести своих сограждан, ко всем, кто живет на этой удивительной пла­ нете по имени Земля. •, «Что ж е будет с нами; со мной?.. С ними? Что ж дет всех цас, столкнувшихся здесь лицом к лицу?.. А мо.жет быть, и.менно .на этой скучной территории, которую мы так долго терзали отважной, но неумелой рукой, которая и землейтто больше не называется, а приго­ родной з о н о й , дано- нам сильнее, чем где-либо, ужаснуться содеянному? Уж ас­ нуться и сказать: будь милостива, мать* природа! Прости нам былое небрежение и вынужденное супостатство. Прости и по­ верь блудным твоим, жестоким детям. Дай срок: мы ско-нчательно приручим иаш.их железных зверей, научимся предпочитать бездушной их временности твое живое по­ стоянство. Уже и теперь они служат' тебе. Мы приезжаем из городов на вонючих сво­ их автомобилях, но везем в багажниках не динамит, а удобрения и саженцы. Поверьте нам, птицы, рыбы, зверье! Нам нельзя вас. Ведь не зря ж е мы, загипно­ тизированные телевизорами, порабощенные машинами, бежим и бежим из каменных наших джунглей — посмотреться в зерісало природы: в цветы ее и'деревья, в .травы и воды, в трогательные комочки теплой зем- • ли...» Повести Г. Емельянова и Н. Самохина выражают совершенно иной, можно даж е сказать, принципиально новый взгляд и на . саму дачную тему, и на фигуру дачника {по сравнению с более- ранними произведениями «дачной прозы»). Оба писателя и чутко уло­ вили, и верно передали те' существенные перемены, которые произошли в нашем бур­ но растущем . дачном хозяйстве. Дачник, каким он изображен под пером этих писате­ лей, фигура достойная скорее сострадания, нежели порицания; вместе с тем фигура эта несет в себе целый комплекс довольно слож ­ ных и малоприятных проблем, порожденных массовым дачестроительством и дачеприоб- ■ ретательством. И поскольку большинство этих проблем корнями своими уходят в та­ инственные -хозяйственно-снабженческие сфе­ ры, на обеих повестях лелсит- некоторый на­ лет утилитаризма. Порой даж е складывается впечатление, что обе повести написаны из чисто практических соображений, с целью рассказать средствами беллетристики о страданиях и мытарствах интеллигентного дачника и попутно, заодно поставить целый ряд вопросов. Например, таких. Почему су­ ществуют магазины с'вывеской «хозяйствен­ ный», где порою нет ни гвоздей, ни красок, ни стекла — ничего такого, что в первую очередь нужно каждому индивидуальному застройщику? Почему даж е самый прими­ тивный стройматериал, какой-нибудь гор­ быль, обрезки, битый кирпич, и то можно добыть лишь обходным путем, лишь когда дашь «на лапу» какому-нибудь ханыге от снабжения? Впрочем, и Г. Емельянов, и Н. Самохин — литераторы опытные и здравомыслящие — все-таки соблюдают разумную меру, и «ути­ литаризм» в их повестях вполне уравнове­ шивается теми серьезными нравственно-пси­ хологическими проблемами, которые звучат здесь достаточно громко и внятно. В самом деле: человек хочет честным путем, вполне легально, на самых что ни на есть закон­ ных основаниях построить себе дачку, соз­ дать пусть маленький, но свой собственный плацдарм для активного Ьтдыха, но, как оказывается, честный путь здесь — самый далекий и нудный; и не у всякого хватает сил пройти еіЪ до конца. Больше того: да­ леко'не* каж дому удается, став дачником,