Сибирские огни, 1985, № 3

полный курс института Путей сообщения по российской программе и на высоком, по тем временам, техническом уровне. Институт начал жить силами общественности и на хозрасчетных началах (обучение платное), под надежным крылом КВЖД — как куз­ ница кадров и очаг инженерной мысли. Лелькин папа, тогда еще молодой и интересный, ходил (иногда, по студенческой вольности — -нараспашку) в тужурке с кантами покроя до тысяча девятьсот четырнадцатого года, голубой фуражке с кокардой (цвета морской волны) и в наплечниках — золотой вензель «П» под двуглавым орлом, но без короны, на груди у орла китайские литеры «гун-бень»— высшая школа, как дань стране пребывания. О вольно­ любивом духе тогдашнего студенчества можно судить также по заметке в многотиражке «День политехника», бережно сохраненной им, где в разделе юмора ему от лица старостата высказывалось пожелание: «Коль ходишь в баню по субботам, ходи хоть в среду в институт!». Профессура могла позволить себе традиционно-стариковские стран­ ности из категории перепутанных галош, что, однако, не помешало ей довольно прочно вложить в головы молодых формулами насыщенную науку. Можно сказать со всей ответственностью: здания, запроектиро­ ванные теми выпускниками ХПИ, не падали и мосты выдерживали де­ сятикратные нагрузки — что-что, а прочности у старой инженерной школы не отнять! ■Институт прекратил существование одновременно с КВЖД, после захвата Маньчжурии японцами. Институт возродился вновь, как феникс из пепла, через десять лет в сорок пятом, когда в город вошла Совет- скагя Армия. Дорога заполнилась командированными в синих кителя.х с погонами, и серебро носил на плечах первый директор института подполковник Седых. Собственно говоря, с этой даты, сорок пятого, и исчисляла она всегда основание своего института, и было странно, что они здесь отмечают ту, стародавнюю. И Сашка в том числе. ...На второй день после «белого бала», того самого, первого школь­ ного выпускного, вслед за освобождением, на котором присутствовал первый ^начальник Дороги Журавлев, мужчина могучего сложения и большой значимости в этом городе, где все начиналось сызнова с Дороги, Лелька и Вера отправились на Правленскую, в канцелярию института подавать документы на инженерно-экономический факультет. Шло лето сорок шестого года, одуванчики доцветали в сквериках по Бульварному, где стояли еще не до конца разобранные насе.(іением на металл остовы японских орудий, так и не успевших сделать ни выстрела с этой линии обороны. Пустыми глазницами смотрели окна развороченных за. зиму японских казенных квартир, где только начи­ нали по-хозяйски стучать плотники из ПЧ Дороги. Совсем близко было время, когда уходила Советская Армия, и сознание отказывалось поверить, что это — навсегда и окончательно. И не будет больше этих чудесных парней с их плясками вприсядку на хлипких^ половицах эмигрантских домишек, в душевной щедрости раздававших і^аголодавшимся горожанам мешки трофейной муки и банки сладковатых японских консервов... Любимых и любящих и, порой, до конца жизни не забытых, с их щемящим сердце прощальным валь­ сом: «Ночь коротка, спят облака, и лежит у меня на погоне незнакомая ваша рука...». И пожалуй, у каждой из тридцати девочек в первых длин­ ных платьях на том «белом балу» был любимый синеглазый лейте­ нант, канувший вместе со своей боевой машиной в огромной России. И еще ожидалось, вопреки разуму: «Может быть, они вернутся?», и еще больно саднила потеря, а нужно было- танцевать на своем вы­ пускном, под ту же мелодию и думать, как жить дальше. Они с Верой пошли вместе в канцелярию института не потому, что были подружками в ту пору, а лросто Нинка Иванцова не поступа­ ла — она непреклонно стремилась в медицину, а, Вера поступала, и' они пошли вместе, чтобы не так было страшно впервые заходить в это солидное здание. И она, Лелька, поступала не потому, что рвалась