Сибирские огни, 1985, № 3

ва. Он подумал вдруг: вагонные колеса теперь не стучат так, как они стучали в годы его военной молодости. Перестук тот всегда нес в себе определенный оттенок — радости или тревоги; вероятно, в зависимости оттого, что ждало тебя впереди. А ждало чаще — тревожное. Но вот когда в августе ,45-го они ехали, возвращались с войны в маленьких и расшатанных, подпрыгиввющих теплушках, колеса сутками напролет, звонко, ликующе выстукивали; домой! домой! ...Позади три его фронтовых года — бои в Карелии, в Белоруссии, ос­ вобождение Вильнюса, штурм Кёнигсберга, его зловещего крепостного форта Дордона, где товарищи спускали его сверху к бойницам на верев­ ках, и он огнеметом своим выжлгал оттуда последних гитлеровцев. Смертельный трюк, и он вправе считать себя везучим. Судьба, кажется, испытала его достаточно. Так думал'он. Мимо про­ носились поля, желтеющие первым послевоенным хлебом, сожженные полустанки, кумачовые полотнища-приветствия на остовах вокзалов, по обочинам машущие без устали дети. Это была Россия, Родина, она была благодарна им, она ждала их, родных своих победителей. Откатив дверь теплушки, он часами стоял, смотрел, опершись о нее плечом. Уже перевалили Урал. Поплыла назад в куртинах березоЬых ро­ щиц, в ряби солончаковых озер бескрайняя ‘Средне-Сибирская низмен­ ность. Неожиданно на одном из перегонов вагон особенно сильно качнуло — дверь на всем ходу выпала, а с нею и он, Федор... Ребята-од­ нополчане, его попутчики, так и ахнули: пропал сибиряк. Какая злая несправедливость! Пройти войну — и на вот тебе, такой ыеле-пый случай, считай на пороге дома... Поезд экстренно затбр/мозили, все высыпали из вагона. Смотрят назад. И что же? Бежит. Бежит Федя-сибирячок! И не только живой и невредимый, но еще и дверь на себе тащит!.. ...Он усмехнулся этому неожиданному и такому пустяковому сейчас воспоминанию, сделал попытку сесть, чтобы, напугать своим беспо­ мощным видом Надю, Юльку,— но уже не смог. Запрокинутым лицом ощутил он снова ласкающее тепло солнца, довольно уже высоко встав­ шего над тихими горбами заречья, и это было последнее из Приятных ощущений, которые подарила ему жизнь. л