Сибирские огни, 1985, № 3

потратила), была уже сильно тесна ему, хотя он и не потолстел с возра­ стом. Только живот чуть округлился, скЛадок под ремнем не остается. Со штанами все в порядке — крепкие штаны, диагоналевые, без износу. А вот сапог тех, фронтовых, давно нету. С обувью после войны было пло­ хо,. и сапоги он износил.. А то, что от них осталось, пошло на починку ре­ бячьей обувки, и пилотки нету. Славка-шалопай брал в пионерлагерь, посеял. ' ■ Улица еще спала. Он прошел’огородной узкой Межой, задевая пле­ чом тяжелые и шершавые, влажные от росы подсолнечные головы. По­ стом крутой дорожкой осторожно — ноги от напряжения дрожали — спу- стился сПсосого'ра. Однако напрямик к реке, как прежде, теперь не прой­ ти. Весь низкий берег застроен д ачами— тесно, домик к домику. К а за ­ лось, урони один — и все повалятся друг на дружку косточками домино. Возникли эти домики три года назад, как в сказке, за одно, считай, лето, на месте заросшей' тальником и гнилым осинничком болотистой не- удобицы. За рекой гуднул электропоезд, длинная црпочка его огней, изогнув­ шись, обтекала погруженные в сумрак прибрежные сопки. Он пошел вок­ руг дач торфяной чавкающей тропкой. Посреди тропы, увязнув по самые оси в коричневой жиже, торчал детский велосипед с красным рулем. Он выдернул его, отряхнул от торфа, поставил на сухое, усмехнулся:.эх, дач­ ники-неудачники, технику не жалеют... Вот и галечный берег Кондомы. Вода глянцевела, курилась сонно парком, завивала вокруг донных камней'^Пенистые воронки. Он тихо по­ шел вниз по реке, вдыхая острый запах тины, мокрой гальки, вспугивая бегающих по кромке воды голенастых куличков. На другом берегу на фоне разгорающегося неба проступали очерта­ ния сопки. Если смотреть с того каменного мыска — поразительно напо­ минающие очертания высоты Верблюд... Еще тогда, в утро возвращенья, высадившись из рыбацкой лодчонки (не хватило терпения пройти два километра до паромной переправы), он присел в волнении на мысок, то­ ропливо закурил, поднял взгляд — и его охватило легкое смятение: Верблюд! Трижды клятая высота с Навечно впечатавшимися в память двумя изломистыми горбами. И еще эти клочья тумана на боках — как след первого, пристрелочного залпа... Может; потому тянуло его к камен­ ному мысочку. Словно надеялся он увидеть с него наконец то, что не мог увидеть тогда — черной осенью сорок второго™ На пути выросла гравийная высоченная насыпь, она начиналась от самой воды и тянулась в глубь берега, подминая под себя тальники. Он попытался обойти насыпь, но тальники были столь густы-и переломаны, что, едва углубившись, он понял: не выйдет, не продерешься. Тогда он полез прямиком через насыпь. Свеженасыпанный гравий сползал под но­ гами, точно живой, так что, добравшись до гребня, он задохнулся и сел, хватая ртом воздух, огляделся. Ладно — берег в утреннем сумраке без­ люден, а то хороша картинка: пожилой, солидный человек с брякающи­ ми медалями на груди карабкается, как мальчишка, на Зту гору — по ка­ кой такой неотложной нужде? Ниже по берегу,стеной рос черемушник, виляла рядом тропа. За ч е -‘ ремушником косо торчала стрела экскаватора — должно быть, там тоже рыли гравий. Ему показалось: экскаватор стоит.как раз на мыске, и он, почувствовав отчего-то беспокойство, заторопился вниз. Миновав зарос­ ли, он в нерешительности замедлил шаг. Весь берег здесь был превращен в карьер. Слой цочвы вместе с кустарником, срезанный, ножом бульдозе­ ра, был сдвинут в сторону гигантской грудой. Из груды торчали ободран­ ные, белые, как кость, ветви, изжеванные гусеницами стволы. Между конусообразных куч гравия блестела вода, и глаза его. приобретшие на склоне лет дальнозоркость, напрасно выискивали утерянную вновь тропу. До заветного мыска оставалось метров пятьсот, и он, еще не остыв от форсирования насыпи, тяжело зашагал через карьер.