Сибирские огни, 1985, № 2

по чайной ложке. Но Дернов не обиделся, усмехнулся лишь с достоин­ ством и заверил спокойно: — И Томпо перейдем, и до Эманжи пробьемся, вы не подкачайте. — Обошлось, Игррь Петрович, прет наш Вася,— влетев, с порога спешит обрадовать дорожников шофер летучки Руслан Ильченко. Одет Руслан с вызовом, небрежно: кожаночка, замшевые перчатки, каракулевая шапчонка на макушке. — Ново! Без радиатора и коробки?— спрашивает Помелов. Руслан прихрамывает. Протолкавшись к столу, выхватывает у ко­ го-то чашку с пельменями: — Ух! Натрамбуюсь, и сутки не подходи, Игорь Петрович. Я сутки буду сйать, не меньше.— С набитым пельменями ртом похвалил: — А дорожка ниче получилась. Я с ветерком! — Козья тропа — не дорожка,— шумели шоферы наливников. — Пустому так! А ты с грузом попробуй... Ее месяц катать, не укатаешь. — А мы Васю Помелова вам оставим... Ха-ха, Вася укатает в м а ­ газин гонять. — Это который задом прет? — На буксир бы взяли. Где же ваша дорожная солидарность? — Башмаки растеряет ваш Васк-ухарь. ‘ — Трусил маленько, признайся?— спрашивал Степушку сидя­ щий рядом Федор. — Было,— без смущения, даж е весело говорит Степушка.— Но вдвоем же! — Не вдвоем, а все. Все, которые хорошие и плохие... Спишь — глаза закрылись? Так ложись, отдохни. — Не-е, говорите. — Зима большая, наговоримся. Это сейчас некогда’, а потом вре­ мя будет. Ложись давай. — И вы все время на дороге?.. Ну, как приехали сюда. — Только. Или на ней, или около. — А я вот чего-то не понимаю... К ак это можно на одном месте. • — Возраст, книжки... Пройдет, если в руки себя возьмешь. У нас вон везде что-то строят, везде зовут. Приучили мотаться, она и охоло- д ал а у некоторых, земля под ногами. Она теплой долж на быть, даже такая, как эта, замороженная. Жизнь, она простая, если незатейливо. Что-то можно принимать, что-то нельзя, но не усложнять — вот в чем главное. Жизнь — это как понимать? Живое, правда? Живое, растет. А растет, значит, и вырастает, меняется. Вот и все, как меняемся и мы с тобой. — Вася бежит! Голос был странный, насмешничал будто и тут же радовался, от­ д ав ая дань мужеству непутевого бульдозериста. Толкотня в дверях, все спешили на улицу. — Вася! Вася! Вася! Из темноты накатывалась одноглазая машина — работала только •іевая фара. Задом накатывалась, облепленная снегом. Вася один, без напарника. Черный от усталости, но улыбающийся. — Не можно было стоять, Игорь Петрович,— говорил косноязыко, подолгу выжевывая каждое слово.— Прикинул — дотяну... Ухвата я турнул к такой бабушке,, я без него буду. ■ , Он стоял в середине большого круга дорожников и шофе'ров: ма- ленький, невзрачный, с вядыми руками, боясь пошевелить зад е р е в е - невшей шеей. — Вася, Вася! Не знаешь, где найдешь с тобой, а где потеряешь,— глухо произнес в толпу Кауров.— Скотина ты, Вася. Но эти слова были вовсе не обидными, не в укор Васе, а будто бы .•ьаже возвышали его сейчас. Выскочивший на мороз Ильченко махал шапкой: — Из района звонят, Игорь Петрович, ругаются, почему застряли на Тополином. ■ ' .