Сибирские огни, 1985, № 2

Дернова. Проволока натянута в пятидесятых, Федька Кауров еще комсомоленком тянул. Тянул, Федя^ — Может, и т я н у л ,- в я л о роняет Федор. . Тянул, я помню. А сколь ей дюжить? Скрутки позаржавели, пора, не по временной схеме, как у нас. Хоть дорогу. С воины почти что зимники колотим, одной тех­ ники позагробилн столько, что ее, дорогу-то, можно из того ж елеза выложить. Подоев к столу, старик налил себе кружку чаю. — Я здесь маленько пораньше Федьки, я Дальстрой в изначале захватил. Эти умели строить, рука твердая была. т л „ хватает,— примиряюще сказал Дернов.— Тебе твердой руки,.разовой плиты, к примеру, рации; шоферам — хоро­ шей круглогодичной дороги, мне — новых бульдозеров, грейдеров, машин для очистки снега, боксов на зимовьях... Чтобы приехал, поста­ вил трактор в теплое, пускай отдыхает ночь. Вон сколько требуется! И требуй, пора иметь!— ощетинился старик.— С меня одной дурацкой шарманки хватит, без ваших газовою Борода редкая, . да своя, плешь тоже имеется, мне хватит. А Северу? Я — для Севера го- ^ер^ве^ пока, за свою колонну в первую очередь, а я — за Се- Кружка с кипятком жгла старику руки. Вначале он отпивал м а ­ ленькими глотками и говорил не так зло и сердито, но затем стал отхлебывать, не Д У я , остервенело, и точно возгорался от горячего* опа­ ляющего нутро. Но, допив чай, пихнул кружку ребром ладони и снова потянулся к селектору. а г- Уллах упорно молчал. Зимовщик убавил свет фонаря, и с убе­ гающим, куда-то взлетевшим светом у Степушки улетучилось ощѵще- ' ние самого себя, он'закрывает глаза, и все в нем сразу перестает жить. ^тром разгляделись зимовье у самого подножья перевала, кото­ рый будто бы и близок, и невысок, но настороженно суров и недоступен. Дорога, опоясывая тугим пояском серо-красное крутолобье, исче­ зает за скалой, пови’сшей над речкой. Полка на этой скале, по которой предстоит пробиться отряду, узка и едва различима. Ну и как.тебе? Как смотрится этот бугорок? — с беспечной ли­ хостью вопрошает Лева, очарованный и первозданной нетронутостью снега, и тишью величаво-надменных вершин, смягчающей будто само действие крепкого мороза.— А • Игорь низом хочет пройти, по реке. А? Степушка молчит. Все в нем переполнено новыми впечатлениями, • обрывками недодуманных ■мыслей, которые мешают быть беспечным, к^к Лева. Все потрясающе простое и неподдельное: и горы, и снег, и тайга. Они не заигрывали с ним, обещая новые приключения.. Сохра­ няя естественность своей величавой строгости, они будто предупрежда­ ли о чем-то. Все, вступившее сейчас в их пределы,— и уверенно фыр­ чащие моторы, и густые голоса дорожников, и беспечный смех Левы,— было чуждо им, и Степушка будто вдыхал эту отчужденность. Ему хотелось внутренней собранности и того сосредоточенного покоя, который приходит не с ощущением полного и настоящего счастья от уже содеянного, а появляется, как предвестник веры в самого себя,' в твердость своих намерений. Бульдозеры, как заиндевелые мамонты, трясутся мелкой лихорад­ кой, фырчат. Д ва из них остались у зимовья. Один понятно почему — встречать и провожать грузовики на перевал. У другого мечутся Вася-«лейтенант» и толстозадый, с короткой черной бородой, Витька Ухват. Ухват — прозвище, и мелкое, потому что руки Витек всегда держит колесом, точно несет что-то бережно и никак не может донести. — Готово, присушили машину,— ворчит Кауров и тут же срывает­ ся на-гневный крик, не ж елая знать .причину задержки, гневаясь уже