Сибирские огни, 1985, № 2

Уперевшись рукою в дерево, Степушка остановился. В глазах рябь, ныла поясница. Вот сесть на снег и сидеть долго, может быть, до тех пор, пока не отыщут его в мертвой белизне холода , заботливые руки матери. И Степушка сел на снег, сел удобно, как на мягкий низенький стульчик, и д аж е спине нашлось во что упереться. Унимая неприятную дрожь в коленях, попытался стать хладнокровным, спокойно, насколь­ ко это было возможно, обдумать случившееся. * , Чудес, конечно, не бывает, влип крепко, и никакие материны руки на помощь не придут. Влип, как говорится, по высшему разряду. Север, Север! Ты могуч!.. Он даж е читал о Севере мало — почему-то не увлека­ ло, не трогало, может быть, не то читал? А что было прочитано — прочно забылось. Но когда вышел с Александром Николаевичем из ав ­ тобуса у приискового клуба, показалось, что похожую картину видел мнрго раз. И она была ничем не примечательная; с ближним планом, на котором самые обыкновенные деревянные дома, правда, поставлен­ ные на скорую руку, небрежно, и с дальним планом, где чахлая вы­ рубленная тайга, голые заснеженные вершины. Лишь чуть задела воображение какая-то несоизмеримость планов. Он еще не знал, как важно быть предельно внимательным и к дальнему плану, чтобы по­ нять скрытую силу рассматриваемой картины. И теперь он вдруг почувствовал себя на том дальнем плане, которыц,,стал для него самым важным, но так и непонятым своевременно до конца. Вы'мученнаЯчулыбка выступила на Степушкином лице и застыла. ' Сидеть в тиши кустарника на мягком снегу было приятно: утихла дрржь в натруженных ногах, перестала ныть поясница. Холод почти не ощущался, прижигает лицо, так закройся ладонью, отдышись. Л е г ­ кий озноб влажному разгоряченному телу в самую пору. Отгоняя испуг, Степушка пытается представить, что денежный перевод его уже пришел на почту, у Галки глаза, конечно, на лоб ' лезут, хмыкает удивленно дядька Литухин, а мать пристанывает да охает. Думают поди, холод­ но ему, мерзнет в снегах их Степушка, а он совсем и не мерзнет. Глав- ньяй враг человеку не мороз — бездействие, но он и не собирается долго тут рассиживаться. Силы возвращаются, скоро можно подни­ маться... Еще бы лучше огонь развести, обогреться целиком, с Головы до пят. Конон, тот бы давно костер запалил и сидел бы у огня, попыхивая трубкой. Скоро развиднеет, куда спешить, уж так и непоправимо? А день есть день, он покажет. Сучья ломались с гулким треском, как стеклянные. Сложив их аккуратно, Степушка вынул спички, стянул зубами рукавицу, подсунул веселый огонек под хворост. Жадный язычок пламени радостно лизнул сучья, зам етался буйно,,трепетно, торопясь утвердить скорее свое пра­ во на существование, сучья вдруг покрылись инеем; испариной, а спич­ ка, зашипев, погасла. — Не хочешь? — хрипло рассмеялся Степушка.— Не' хочешь разго­ раться?.. Ну это уж ты зря-я-яя... Совсем зря, придется повторить. Н езатейливая игра с костром, а скорее с самим собой, Степушке понравилась. Он заж ег сразу три спички, но и они не принесли успеха. Степушка стал чиркать торопливо и ожесточенно, костер по-прежнему не занимался, а руки у него коченели, пальцы теряли чувствительность и плохо слушались, разжимаясь и сжимаяёь медленнее обычного и не столь уверенно. Степушка сунул их под стеганку, погрел, и снова шагнул в'глубокий Снег, подолгу присматриваясь к деревьям и кустар­ никам, выискивал веточки потоньше, сдирал с лиственниц старое корье. Вытоптав место для нового костра, Степушка уложил хворост и корье, вынув коробок, почувствовал предательскую дрожь. Ощупіа- лась она будто бы сильнее всего в пальцах, но была и вб всем теле. Насмешливо говорил сиплый бас Матвея Керченского: «Дело-то всякое ума требует, не с бухты-барахты... С умом да с толком, а не как попало. Што ты собираешь там,' ползаешь? Оно все мерзлое да сырое».