Сибирские огни, 1985, № 2

Счастливые люди, которые умеют довольствоваться ничтожно, м а ­ лым: Литухину — речка, лес, Ювеналу-пеналу... Вот не мечутся по земле, как опавшие листья, а встали и стоят.;. Как эти деревья. Ухва­ тятся слабым корешйом за бугорок и хоть бы что; ни ветер им нипочем, ни снегопад... Конечно, и деревья бывают разные. Кипарис и береза, лавр н лиственница. Где растет одно — не может расти другое. Есть же что-то. Диалектика... Но интересная петрушка! Выходит, лавру и солн­ ца больше, и почва особая, и славы невпроворот? «Ну-у, так бы все мерять!» — думает Степушка, чувствуя какую-то противоестественность своих скороспелых и поверхностных суждений, неубедительность их, но продолжать рассуждения ему становится необходимо. Потребность порассуждать с легкой и необременительной ленцой, отвлечься от суровой действительности. И Степушка уже не думает о тех чужерод­ ных ему южных экзотах растительного мира, потревоживших его вооб- раж ение^і будто бы дающих право думать о себе иначе, чем он думал несколько минут назад, а думает с облегчающим спокойствием о негромкой, но непреходящей славе стоящих вокруг плотной стеной лист­ венниц, и в какое-то мгновение начинает испытывать гордость, что нахо­ дится в этом жизнестойком, постоянно борющемся за право уце­ леть мире. Тревожимые тяжелыми вздохами замороженной земли, поскрипы -. вали молодые деревца. Не выдерживая внутренних напряжений зал е ­ денелых соков, громко лопались старые израненные великаны. Устраи­ вали под нотами шумные переполохи сонные куропатки. Звуки окоченевшей тайги берут власть над Степушкой, надвигают что-то дав- нёе, полузабытое, когда ему довелось уже брести так вот; ночью по глубокому снегу, задыхаться тревожной неизвестностью... Это же было на Шубутинке! Конечно! Шел сильный снег, поверху мело. И шли они с матерью будто в белом тумане... Мать шла впереди и вела в поводу ло­ шадь. А он сзади плелся, чтобы за воз прятаться, в безветрие. От разво- ' решенных запахов сено казалось теплым, как августовский вечер, когда свет уже погас, а тепло еще не улетучилось с земли и колобродит, колобродит, загустевает, медленно охлаждаясь. А вокруг * метель — господи, как же это хорошо сохранилось в памяти! А на реке заносы: то плотные, старые, то рыхлые до вязкости. Ослепительно белые, хотя и темно. И нет нигде дороги... Степушка напрягается, чтобы вспомнить, как .же нашли они до­ рогу домой, и не может вспомнить. Короткими унылыми пятнами ри­ сует память, настораживает чем-то неосознаваемым и без того • чуткое •тело. Но в прошлом — из детства, и в настоящем — одно и то же, сты. лый мрак, щемящая тревога... Ага, вот еще! Руки матери — ну, это уж точно из той ночи. Д лин , ные, высунулись ему навстречу-г-кожа да кости — из обтрепанных рукавов фуфайки. «Ты как от воза отстал, Степушка? Ты как потерял- ся-то, сыночек? И сидит на снегу! Сидит себе!.. Уж не найти, думала... О, господи боже, чем прогневили тебя, за что измываешься ты над нашей сиротской долей!!. Встань, Степушка! Лошадь-то я бросила. Вставай, лошадь бы не ушла. Говорила, держись за задовку, просила... Д а что ты вялый такой, Степущка, живой, живой хоть?» ...Мягкие и теплые руки матери. Одного прикосновения их доста­ точно, чтобы вдохнуть и радость и новые силы... Проходит час, другой. Блеклая полоска близкого рассвета подси­ нила дальние вершины, а тайга оставалась непотревоженной, угрюмой, хранила жестокое молчание, и не было ни мале'йшего признака трассЫ. Спуск в распадок давно кончился, ноги не напрягались, как прежде. Степушка пробовал снойа о чем-то думать и будто бы думал, а глаза рыскали среди деревьев и шея устала. Мысль, что трассу ему не найти, что расчеты его не сошлись, ошибся где-то в расчетах,— пришла не­ ожиданно, Степушка сразу поверил ей. Вначале охватило раздражение: ерунда! нет так будет,'иди, знай! Но он был не настолько глуп и упрямі чтобы не понять ^очевидного. 3 Сибирские огни № 2 ’