Сибирские огни, 1985, № 2

— Ох-хо! Как уксусу хлебнул... И зжога у меня. Всматриваясь И таежную глушь, о Степушке стараются не гово-. рить, будто надеются, что вывернется он вдруг сам, предстанет перед ними во всей красе, говорят о другом: — Што-то не то, вроде заигрались Мы нынче. — Похоже. Засабантулились. — Не путем сабантуй... Колом стоит, язви ее. — Сте-еп-ка-а! — Сте-епа-а-ан! — Тун-гу-сегно-ок... Слышь! — Брось дурить, слышь! Лошаденка высунулась в дверь, трясет гривастой холкой, пялит слезливые бельма. Горностай прижался к помойкам, обнимает лапками консервную банку. Тишь предутренняя. — Ушел, что ли, в самом деле?.. Ушел, а? — Худо вышло, впрямь одичали. .Как зачумелые... — Идти, мужики... Голова как чугунком накрытая... Идти все одно. — Неуравновешенные они нонешние, как эти... Ветром трепыхает. — Ну, как знаете, я пройдусь.— Бас промывальщика взметнулся шумно. Смахивает Матвей с волосатой груди куржак, проталкивается в балок. . Торопливо, не глядя на сына, одевается Конон, поднятый Петели­ ным. Ромка поправляет в торбазах меховые стельки. Рязанов кряхтит усердно над портянками. с . Н а перевале гулял ветер. На перевале мела поземка. Степушка привалился к анкерной опоре, пытается соображать. Пути остается километров тридцать, рассвет еще не начинается, а силы у него исто­ щали. На лыжах бы вернее. С перевала-то сейчас бы как хватил! , Н ад ухом, за шапкой, близкий тонкий гул — и металлу мороз в т я ­ гость... Опора дрожит, что ли?.. Металл! А человеку?.. Конца-то, конца не видно... Идти вниз, во мрак? И рассвет задер ­ живается, светать бы н ач ал о—: совсем другой товар. Д аж е часов нет. Л еж а т себе на подушке у Семкиной морды... На подушке, умывался и снял... Д а-а, с часами бы по-другому. Без часов кинулся! Вот дурак!.. Самочувствие испортилось вконец. Без часов-то — хуже не придумаешь. Все равно что с завязанными глазами. Ветер хлестал Степушку в бок, злился. Нужно было заставить себя подняться, но мысли были неожиданными, требовали внимания. Никогда Степушка еще не пытался осмыслить жизнь как нечто боль­ шее, чем его внутренний мир, и когда его внутренний мир' вступал в конфликт с неким другим, реально существующим и падающим на него неожиданно всей своей мощью, Степушка терялся под Гнетущей плитой этого иного мира и, не утруждаясь возможностью разобраться, что, собственно, происходит, спешил вырваться на простор мыслей привычных, спешил избавиться от всего, что угнетало. И удавалось. Стоило лишь представить, что взволновавшее совесть попросту его не касается... Может, поэтому и не понравилось на сплаве, что Литу- хин требовал невозможно много? Или здесѣ выжидал, выжидал случая и дождался? Мол, все вы там пьяницы, и работать мне с вами не с руки. Но злобствовал ветер, стонали провода, облепленные гирляндами звезд. В ноги скатывалась и скатывалась чугунная тяжесть, и они гу­ дели, как те ж е провода над го.товой. Степушка почувствовал еще больший страх. И рванулся, тряхнув росомашьей шапкой так, что козырек наехал на глаза. Отступать позд­ но. В тайгу — так в тайгу, в темь — так в темь, там тише, там где-то люди... Трассой он проезжал однажды, когда ехали с Борецким на прииск из райцентра, и отдельные участки еще помнил отчетливо. Единствен-