Сибирские огни, 1985, № 2

Ему кажется, что когда-то приходилось так вот орать, взывать к совести, и будто бы сразу что-то изменилось вокруг. Или он только чи­ тал про это, а думает, что было? Петелин оставался спокойным и сдержанным, ничем не проймешь. Д ядька Литухин тоже,всегда спокойный, но уж когда допекут, взор­ вется будь-будь. А этот как деревянный. — Пить нехорошо,— говорил меланхолично, без всякого желания, Петелин и словно бы совсем не то, что думал сейчас,— пьянство и рас­ пущенность я не защищаю . Мы тут в тайге, к примеру, раз в месяц за круглый стол садимся. Бывает — реже, сам видел. Можно ли совсем без нее — не пробовал, судить не берусь, но думаю, можно. Живи, до­ казывай, это тоже немало, а я посмотрю. — Я-то не возьму, за меня не волнуйтесь,— распалялся Степушка, стараясь перекричать острую свою злобу и ненависть к тому, что творилось теперь в балке.— Мне она до лампочки. — Неволят, силком вливают? Нет, не неволят, как знаешь., А у нас распорядок свой, не- обессудь, позволяем семейно-драматическое тор­ жество.— Он повел плечом.— Как видишь, привык и не очень уж осуж- даю. — Д а уж вижу,— Степушка усмехнулся и несколько сбавил свой пыл.— Добрым среди таких быть легче... Так вот они бы, всякие, и пусть, а вам зачем? Сломался Петелин, отступил под лиственницу: — Этта да-а! Этта рассудил! Тем, значит, разрешаешь, им все равно когда и где, а 'себ е и мне... Мы, значит, лучше? С людьми я по-людски хочу, Степан, во всем наравне. А уж где хорошо выйдет, а где не совсем, рассуждать мне поздно. Повернувшись резко, чтобы уйти, он задел /іечаянно церево. С нижней ветки упала пышная шапка снега, а с верхушек сорвалось искристое облако и накрыло их неожиданно. Степушка съежился, втянул голову в плечи, замер, чтобы снег не проник дальше за ворот. Петелин придержал шаг, отряхнувшись шумно, присел нереши­ тельно на коряжину. — Д а-а-а, какие наши разногласия! — протянул задумчиво.— Со сторонь .1 не каждому дано себя увидеть, а нужно бы... Нужно бы и на се­ бя поглядеть. — Оправдываться легче,— буркнул Степушка наперекор желанию лишний раз не заводить мастера. — Привычнее — я бы сказал... Ниче, скоро вымрем, как динозавры, свои порядки заведете: ни пить, ни есть. Он засмеялся натянуто и встал. Содом в балке такой; к а к бывает лишь в компании, где одни муж ­ чины, и все пьяные. — А ну, потише! — сипит Петелин с порога на ораву, гундящую разом , орущую, размахивающую руками и едва ли слушающую один другого.— Матвей Селиваныч, проветри-ка балок, задохнуться можно в нашей вони. Петелин распоряжался негромко, но его слышат, старательно исполняют приказания, наводят кой-какой порядок на столе. Сизый табачный дым струится верхом, уплывает в распахнутую дверь, а низом, по жердям , стелется обжигающий туман серой ночи. — Сте-паш%аа, цыпленок! —.облапал Степушку промывальщик.— Не бойся наС; дурачок, ты всем нам как сынок родной... Ых, и люблю я тебя, парнишка!.. Хорош, хорош, не дрыгайся! Дай, маленько поси­ деть старику с живйм человеком. Ты хто, знаешь! — ревел он, задирая бороду.— Ты отпрыск рабочей кости — вот хто ты! Понял? Ты понял, Степан?