Сибирские огни, 1985, № 2

ла к выходу и ж д ал а посадки. Посадочные талоны у них были несколь­ ко иными, чем у нее, хотя тоже сине-красные в полосочку. Она опять н а­ чала волноваться — вдруг что-то не так! Английское семейство с лицами в рыжих веснушках, с аккуратными дорожными корзиночками и девоч­ ками, одетыми в одинаковые шляпы с бантами,„тоже вроде бы летящее в Австралию, базировалось рядом с ней на диване, но настолько было само в себе изолировано от окружающих, что она не осмелилась к ним обратиться, а со своими жалкими познаниями языка — тем более. Так и страдала до последнего мгновения, пока не раздвинулись черностеклянные двери и они все пошли в ночь, в жаркую и влажную темноту, пронизанную огнями летного поля. Тупоносый автобус плыл, как рыба в глубокой воде, между корпусами самолетов, огромных, и высоко поста,вленных, с высвеченными на хвостах марками компаний; желтой сингапурской птичкой, белым на алом поле кенгуру т -«К в о н - тас». И, наконец, сине-красные цвета британского флага, под защиту - которого она вверяла свою жизнь на ближайшую ночь — в прй- мом смысле. Очень тяж ел ая ночь в чужом самолете. Сна нет, потому что это — не привычный усыпляющий салон Аэрофлота. Это кинотеатр средних размеров с двумя залами , тяжело, с натужным гулом рассекающий пространство. Не спится в густонаселенном мире чужих людей, перед широкоформатным киноэкраном, где молча бежит благородная англий­ ская драм а (кто хочет смотреть фильм со 'звуком , за особую плату по­ лучает наушники и втыкает их в ручки кресла.) Ярко-зеленый .англий­ ский пейзаж , где скачут красивые гнедые лошади и тоненькая мисс, в сапогах для верховой езды, очень красиво плачет из-за чего-то и обни­ мает лошадь за шею.' Долго идут крупным планом глаза девушки и глаза лошади. И хотя все условия для сна предусмотрены — спинка сидений значительно выше аэрофлотовских, и подушечки полагаются, обтянутые пестрым нейлоном, и чужие люди, в одном ряду сидящие, дружелюбны и деликатны ,— нет сна! К тому же всю ночь не прекра­ щается сервис. Несут поздний ужин, ночной чай, ранний завтрак... И не всегда разберешь, что в этих стерильно упакованных тюбиках и баноч­ ках, а при притушенном ночном освещении тем более — майонез или взбитые сливки? И столько лож ек — круглая, длинная, пластмассовая. К акая для компота, а как ая — сахар размешивать? Она косила глазом на соседнюю английскую даму, но все равно попадала впросак, и это опять злило ее каким-то мелочным, но унижением. На листе салата в жидком растворе плавали маленькие морские твари из семейства креве­ т о к— не по себе было с непривычки от иностранной еды. К ак тут не вспомнить добрую сухую аэрофлотовскую курицу! Н ад круглым голубым краем земли возвышалось небо невиданной сочности красок — сочетание персикового и сиреневого, и облака шли явно не наши — клочковатые, каж щипаная вата. Неведом'ая земля приближалась снизу, косматая, как брошенная звериная шкура. Кудрявая зелень в красных отблесках рассвета .запол­ няла складки и впадины. С высоты земля ка зал ась безлюдной и не открытой еще, как во времена капитана Кука. И вдруг кончились горы и вынырнул Сидней, как на картинке к а ­ лендаря, что регулярно высылали родителям в Сибирь те'^ки. И зви ­ листы линии бухт абсолютной синевы, перехваченные легкой дугой зн а ­ менитого моста; прямые, как свечки., бетонные здания, ребристые от многоэтажности, плотно столпившиеся над причалами; белые раковины «Опера Хаус» на стыке земли и моря. А дальше, в горизонт упиралось скопление бесчисленных низких кровель, розоватое оттенком черепицы. И все это, в ослепительном утреннем свете, рельефное от прозрачной чистоты воздуха. Температура за бортом плюс двадцать шесть градусов. Австралия приветствует вас!