Сибирские огни, 1985, № 2

Писатель уверев, <гто Дионисий, взявший­ ся за роспись сген храма, звал, во имя чего работает, чему служит его искусство. «По­ нимал Дионисий: дерзкий вызов бросал он времени, веку. Он бросал свой вызов брато­ убийственным войнам князей, нечеривым властителям, всем, кто сеет раздоры и муки». Так, обратившись к событиям давно ми­ нувших дней, наш современник размышляет 0 роли искусства, о его сути, о его предназ­ начении. Одна из особенностей повести «Диони­ сий» весьма характерна для творческой ма­ неры В. Дементьева — критика и прозаика. Особенность эта заключается в его стрем­ лении сочетать анализ искусствоведческий и литературный с обрисовкой человеческих сторон создателя, данных произведений. B. Дементьеву недостаточно выразить свое отношение к художественному строю сти­ хотворения или поэмы. Ему нужно проник­ нуть мыслью и чувством в то время, когда возникал замысел поэта, ощутить, чём он тогда жил, что подвигнуло его на вопло­ щение замысла. И тут он выступает как создатель худо­ жественной прозы. Одна из привлекательных черт В. Де­ ментьева — приверженность его , к своей «малой родине» — Заволочью. Вряд ли кого удивит такая черта в авторе стихов и поэм, повестей и очерков, рассказов и ро­ манов. Среди критиков же такие «однолюбы» редки — ведь в первую очередь критик ориентируется не на «материал», положен­ ный в основу произведения, а на его проб­ лематику, жанр. А вот В. Дементьев, сохра­ няя верность своей теме (не случайно одна из его этапных книг называется «Поэзия — моя отрада»), все время ощущает себя пол­ предом Заволочья. В этом не только нет оттенка осужде­ ния, — а, наоборот, недвусмысленный отте­ нок одобрения: кто, как не человек, знаю­ щий и любящий свой край, О особенной чут­ костью воспримет сам и объяснит другим творчество своих земляков? В сфере инте­ ресов критика — созданное Александром Прокофьевым и Николаем Клюевым, Алек­ сандром Яшиным и Николаем Рубцовым, его внимание привлекают Константин Б а­ тюшков, Александр Куприн, подолгу живав­ шие в Заволочье, Николай Лесков, поло­ живший в основу многих своих творений впечатление от п-утешествия пё Ладожскому озеру и окрестным местам, Василий Боло­ тин, трагической судьбы поэт-вологжанин, 1 последний по времени документ о котором датирован 1865 годом- — дальше следы его теряются. Неравнодушен В, Дементьев к творчеству самых разных людей, связанных с Севе­ ром, — известного советского скульптора C. И. Орлова, начавшего свой путь ваятеля в Вологде, волшебника языка Степана Пи- сахова, многих своих земляков, известных широко и не очень широко, сделавших не­ мало доброго на земле. Конечно, не только о земляках пишет В. Дементьев. Но даже в своей статье «Признание в любви (Пушкин и Земфира)»* В. Дементьев, пытаясь проникнуть в исто­ рию замысла и воплошения поэмы «Цыгане», сплавляя свои раздумья с м ссказом о путе­ шествии по следам А. С. Пушкина и встре­ чах с людьми, которые могли что-то пове­ дать о пребывании великого поэта в Мол­ давии,— даже в этой статье, навеянной встречей с солнечной Молдавией, автор вспоминает родное Кубеноозерье. Восхи­ щаясь красотой Дуная, он пишет: «Ах. Дунай мой, Дунай»,— пела деревенская за ­ столица в моем приозерном северном крае... И хотя значение слов песни давно' стерлось, потеряло прелесть новизны, было в этом сочетании «Дунай мой, Дунай» что-то раз* гульное, размашистое, что по душе русско­ му челбвеку, что живет в нем искони и не­ изменно тянет в чужедальние страны. Там, за синими лесами, за широкими степями, за ясными зорями, протекал этот Дунай. Мало кому из моих земляков доводилось поглядеть в его вольные воды, на его гра­ ды и веси, испить его чистой воды». Автор наряду с родным краем вспомина­ ет и многие другие места, где он побывал, • но, где бы он ни был, всюду смотрит на мир глазами кубеноозерца, представителя Заволочья. Это не мешает ему, а, скорее, помогает оценить красоту мира, ту красо­ ту, что разлита повсеместно и которую он чутко воспринимает. Характерная черта В. Дементьева — стремление совершать путешествие не толь­ ко в пространстве, но и во времени. . Возь­ мите любое его произведение, и, как пра­ вило, впечатления разных лет словно бы противостоят друг другу,, а- затем сливаются воедино, «работая» на главную мысль. О чем лирическая повесть «Янтарный путь»? В двух словах — о поездке лириче­ ского героя (повторю — он же автор)— в Польскую Народную Республику, о встре­ чах с польскими деятелями литературы и искусства, о долгих беседах, в которых бы­ ло и полное единодушие, и споры. Но это — и путешествие во времени. Рассказчик воевал здесь в рядах армии маршала Конева, и, кажется, я слышу зве­ нящий от напряжения и гордости за своих однополчан голос лирического героя. Его воспоминания о боевых буднях оживают с такой силой, что возвращают меня, читате­ ля, в годы войны, решавшей будущее всего человечества. И я, читатель, снова внутрен­ не сжимаюсь, хотя понимаю, что повество- вователю сегодня уже не грозят пули и ос­ колки былых-сражений — он много десятков лет йазад прошел этот путь. Но такова си­ ла искусства — время бывает перед ним бессильно. Но порой В. Дементьеву мало настояще­ го и прошедшего, и он воскрешает давно прошедщее. Оказывается, повествует рас­ сказчик, «подтвердились мои догадки: наш путь, по которому мы шли зимой сорок пятого года и по которому так стремительно пролетали еще вчера,— путь через Люблин, Краков, Катовицы, Сосновицы, Ополье, Старо Козле, Клодзно и, наконец, через Моравские ворота — это очень и очень древ­ ний путь. Он такой же древний, как путь «из варяг в греки», а может быть, ’ еще древнее...» Так к двум временам — настоящему и прошедшему — прибавляется третье — дав­ но прошедшее. И как же убедительно это «пересечение времен» высвечивает и прош­ лое, и сегодняшний день! И, ставя точку в этом повествовании, в котором сплетаются по крайней мере три