Сибирские огни, 1985, № 2

Повторив очертанья предмета ие ставши предметней ничуть. Тень — всего лишь отсутствие света, В том ее неизменная суть. Наши тени — ошнбкн, потери, Что пороьо приметней для глаз, Только все ж не судите ло тени, А по свету судите о нас. Борис Лопузин В те мировые бросившись пожары, они сжигали жизнь свою не зря — ораторы, стратеги комиссары, бойцы и полководцы Октября. Когда ветра полотнища полощут, они из героических времен выходят вновь на праздничную площадь под крыпьяьмн прославленных знамен. Все меньше остается на земле их, у паьлятников — свежие венки. давным-давно за стеклами в музеях тускнеют конармейскне клинки. И вписаны октябрьские страницы в историю огнем и кровью лет, и чистый изначальный блеск традиций не потускнел у нас сегодня, нет. Не ослабела связь времен на марше, мы этой вечной связыб скреплены; буденновским стремительным бесстрашием днанзии страны моей сильны. Анчи Сомунов СЖРОПЛЕНИЕ ЛУНЫ Отрадно маме, от забот усталой, надев заветный праздничный наряд, чуть свет уж хлопотать — на зорьке алой свершать старинный, дедовский обряд. В курильнице арчын< дымнтся пряно. Пред дверью — скатерть с разною едой. Издревле теленгмты^ утром рано так окропляли месяц молодой. С талканом, с маслом, с каймаком посуда на скатерти стоит, глаза дразня; но каждое сегодняшнее блюде должна отведать раньше Мать Огня... Бледнеет месяц в легкой дымке мглистой.» Торжественна, серьезна и строга, е открытым сердцем н душою чистой мать вереск пронесет вкруг очага... Мы все, сосредоточась, примечаем; щедры дары от нашего стола». Вот пнала с густым ячменным чаем, вот с молоком другая пиала... Кедровую обрядовую ложку поднимет мать и — слыша тишину — сквозь девять дырок ложкн понемножку движеньем легким окропит луну... Луна довольна светлым угощеньем, а мы — расстались будто бы с вннсьй и, словно вправду счастливы прощеньем, любуемся рассветною луиой_ Во славу солнца и луны Алтае мать гладнт косы н кладет поююи, и мы. на угощенье налетая, вдруг забываем начисто про сом. Теперь и нам перепадает паскм, от очага дух удалился злой. На красной зорьке трапезу ло-бретсик мы нынче делим с Небом и Щемлен. ЛУННОЙ НОЧЬЮ В ГОРАХ На улице месяц. В загоне отара. Заблеет ягненок, и, сторож кошар, в дурманящих волнах овечьего пара зазвякает цепью лохматый Казар... В осенних горах воет волк или ветефі Огонь керосиновой лампы погас. Письмо заночует в открытом конверте. Друзья мои, нынче все думы — о яасі Вас носит по свету в тоске н аосолье. Вы заняты. Где вам подумать успеть о том, что товарищ в глубоком ущелье живет одиноко, как горный медяедьП ' А р ч ьл н ^ можжевельник. “ Т е л е н г и т ы —- самоназвание части алтайцев.