Сибирские огни, 1985, № 2

с открытым сердцем и душою чистой Валентин Голиненко в тишине над костром замереть: Шевелится зерно, прорастая. И урчит деловито медкедь Там, на ягодных склонах Алтая. И заря над курганом цветет Жарко, ало, как свежая рана,— Занимает пожаром восход Побурелые склоны кургана. •Степь июльским огнем сожжена. Белым, белым. Палящим веками. Дикой птицей летит тишина. Охраняя обжитые камни. Но прислушайся, станет слышней Стрел вонзенных живое дрожанье. Крепконогих кипчакских коней Над степями рассветными ржанье. А растает звезда на ветру И округ — и пустынно, и странно. Но зато станет громче к утру Туп больших городов Казахстана, Гул рабочих поселков его. Заступающих в первую смену, Ветра вой, что своим рукавом Зацепился за телеантенну. И опять по степи — тишина. Шевелится спросонок природа. И чуть слышно гитара слышна — Далеко — с Иртыша, с теплохода. Индикаторы вспыхнут, алея. Спит вахтер, а машина — свое: На зеленом экране дисплея Появляется имя твое. Чуть гудят злектронные блоки, Формируя — то плуг, то копье, Гибнут земли, Минуют эпохи, Мягко светится имя твое. Пыль, полынь, табуны на экране. Запах солнца во тьме этажа. Эхо множит протяжное рщанье, По ночным коридорам кружа. Амазонка, богиня, девчонка, В золотых волосах — ремешок.» Сон мужчине приснился о чем-то. Но о чем — он припомнить не мог. Синим утром . По снегу, по инею На работу придет программист. Он почувствует, пахнет, полынью. Но экран будет темен и чист.