Сибирские огни, 1985, № 2

ітоставить дом и построить самолет, можно вырастить л е с и повернуть вспять неукротимую реку. Но это.все почти вечное. А главное — уже. не принадлежащее тебе. Зимник же — как удивительное мгновение, в которое ты вложил всего себя, через что-то перешагнул. Ты его строишь, ты живешь с ним всей его недолгой и тревожной жизнью, а когда он умирает... Впрочем, то, что бывает, когда зимник умрет, Сте­ пушке еще неизвестно, как неизвестно и то, что с нйм случится завтра, послезавтра, через десять или сорок лет. Но он уже знал, что ни в к а ­ кие геологи никогда не пойдет, что ему приятнее маленькие открытия, но именно такие, которые как всплеск озаренного светом мгновения. Ему было приятно растить хлеб и- гонять плоты по своенравной реке, потому что, сделав это дело, он мог остановиться и обдумать, хорошо или плохо его сделал. А обдумав, возвратиться к истокам и начать д е л а т ь его заново. Ему интересно бить автозимник, потому что в этом есть много схожего с тем, что делал он .раньше и чему научил его Литухин... Воспоминания о .дядьке, Литухине не состоялись, Дернов останав­ ливает бульдозер и вылезает на гусеницу. Впритирочку ставят свои Степушка и Лева. Подкатывает на машине Руслан. — В чем дело, Игорь Петрович? Любуйтесь, вот он, ваш , Полярный круг,— буднично говорит Дернов и проводит рукой воображаемую линию пбперек Нельгиссе.— Потопчемся, что ли, на память? Все вокруг серое, невозможно утомленное. И до того буднично, что д аж е обидно. — И все? — Степушка растерян. — И все. Эх, была не была, Игорь Петрович! — Л ева бежит по рёке, раскинув руки, словно пытается что обнять и будто бы что-то там вда ­ ли обнимает, с, кем-то здоровается и так же рысисто возвращается.— При свидетелях я пешком сходил в Заполярье. Подтвердили чтоб — я его унтами. — Д а к а обнимал кого?, — Белую медведицу, дядь Федь... И этот... круг. -— Ну а ты... здороваться-то? — Федор щурится, будто ждет чего-то и от Степушки. Все так похоже на то, что прошлой зимой говорил ему старый промывальщик Матвей Керченский, показывая золото. Недавняя мысль о том, что важнее, чем он больше дорожит, что сильнее трогает, заверш ает свой прихотливый путь... То, что действительно не твое и не по душе, к тому ты равнодушен всегда и холоден. Но разве тебе сейчас все равно, и разве ты равнодушен? — Д а, может, он вовсе и не здесь, это же условно,— недоверчиво говорит Степушка. — Здесь,— решительно трясет головой Кауров й смеется.— Им пахнет, разве не слышно? Есть все основания верить Федору, Федор в пустопорожнем зубо­ скальстве не замечен, а поверить не получается, слишком уж возвы­ шенно мечтдли они с Левой об этом дне, быть может, самом истори­ ческом и знаменательном во всей их жизни. Прошлой, настоящеі“і [^будущей. Но не хочется обижать Федора и недоверием. Кауров сам догадывается о его сомнениях, бредет по снегу к бе­ регу, сбивает с непонятного шишака снежную шапку и находит под нею пирамидку из камней: —- Вот гляди, знак. В сорок девятом еще, я тогда в разведпар- тии был... С его отііом шли,— кивает он.головой в сторону Игоря П ет­ ровича.— Точно, по приборам. П адал мрак близкого вечера, прижимая туман к земле. И что-то вздрогнуло в Степушке, как вздрагивало всегда, стоило лишь пред­ ставить жизнь вечной и необъятной, расширилось до беспредельности -этого мрака и беспредельности ночи,' и словно раздвинуло эту густею