Сибирские огни, 1985, № 2

и Степушка испугался, отступил поспешно. Зверь, точно сама зем­ ля вдохнула в него недостающую ненависть к человеку, издал боевой трубный клич, величествекно запрокинул венценосную голову, уперся вытянутыми передними ногами в сдвинутые копытами снежно-галечные бугры, потянул туловище. Зверь поднимался. Медленно. Неотвратимо. Степушка не мог бежать. Он, будто окаменелый, удивленно глядел на сверхъестественные потуги могучего гиганта и проклинал себя, что потревожил его в нелегкий час. Зверь тужился, ревел, брызгал кровью. И вставал, вставал. Он вставал так медленно, как сантиметр за сантиметром неотвра­ тимо, хотя и тяжело, поднимается на домкрате тяж елая махина. Но сохатый был немощен. Предчувствуя, что силы на исходе, что ему так и не подаяться во весь рост, сохатый сделал рывок,* намерева­ ясь кинуться на врага, рухнуть на него копытами, всем непослушным больше телом. И рванулся в последний раз, и застонал. Как человек, застонал. Острая, гибельная боль пронзила его, и он завалился на бок. Изо рта вылетело теплое розовое облачко. Степушка машинально вытер пот с лица, перевел дыхание. Когда он опомнился и потрогал сохатого, тот был мертв. Его недвижный стеклянный глаз оставался наведенным на человека. Колонна груженых автомобилей нагнала их под вечер у озера Иема. До зимовья оставалось совсем недалеко, но изматывал кочкарник. Выдержать смену-в железной утробе трактора, тяжело бьющегося на стылых 'болотных неровностях, которые не брал даж е стальной нож, было тяжелым испытанием. Бульдозеры двигались на самой малой скорости, и все равно швыряло, взбалтывало до тошноты. * Метеостанция за озером подмигивала огоньками, оставаясь недо­ сягаемой. Плюнуть бы на все и бежать, бежать к тем сладостным, как сон, огонькам. Вытянуться во весь рост на пружинной койке, на мягком матраце, и лежать долго-долго, погружаясь в блаженно-мертвецкий сон, пробуждаться и вновь засыпать. Это желание — пробуждаться и засыпать, пробуждаться и засыпать — столь властно, что Степушке ка-, жется; все в нем действительно давно наслаждается эуим беспробуд­ ным сном, и только самая глубокая частица сознания пока продолжает упрямо бодрствова'гь. • Ступив на брус отвала, в К 2 і б ш у влез Дернов-. Обветренный, про­ копченный дымами костров, исхудавший. Степушка выглядел не лучше, разумеется, и знал об этом. Увидев Игоря Петровича, он даж е прове.^ себя по лицу, чтобы убедиться, что ничем от него не отличается. Кожа была шершавая, шелушащаяся, заросшая пушком. — Дотянешь?— кивая на огни метеостанции, спросил Дернов. Отвечать не было никакого желания, можно ляпнуть не то, что надо. Руки устало дергают рычаги. Но это умному взгляду тоже ответ. Дернов обнял Степушку за цлечи, шумнул в ухо: — Дер’жись, братишка, через полчаса капитальный привал. Смысл сказанного долго ищет путь к соананию, наконец Степушка понимает, о чем говорит Игорь Петрович, и на последнем усилии воли кивает головой. Все, что мнилось и мерещилось, отодвигается, руки становятся послушнее, сознание наполняется ровным рокотом дизеля. — Сигналят,—■нервно сказал Степушка, досадуя, что так непрос­ тительно ослабел.— Вы бы сказали, чтоб не сигналили, без них тут... Быстрее все одно не побежим. Вытянувшаяся за бульдозерами колонна машин поторапливала их дружным завыванием пронзительных.сирен. — ^ скажу,— поспешно обещает Игорь Петрович; он и сам на