Сибирские огни, 1985, № 1

р. Коваленко СИБИРЬ^ЗЕЛЕНЫЕ ДОРОГИ Повесть I — Неужели восемь лет прошло? Ты меня прямо пугаешь. Я дума­ ла, ты красивой вырастешь, было в тебе кое-что обещающее, но видно, плохое в войну питание отозвалось. Сколько же тебе сейчас? Двадцать два? Если бы ты меня не окликнула, я бы тебя не узнала. Это говорила Оле бывшая соседка Сысоева. Сама за восемь лет нисколечко не изменилась, такая же костлявая и как будто бы в том же платье, полинявшем, застиранном, прикрытом черным вязаным платком. И глаза, пронизывающие, недобрые, те же, хоть и старалась Сысоева изобразить приветливость и удивление. Все после войны по- возвращались в свои края, а Сысоева, значит, осталась в Сибири, толь­ ко из Томска переехала в Новосибирск... ^ — Эх ты, Сысоева, Сысоева... А я бы тебя и через сто лет узнала,-— повторяла Оля. Она была рада встрече, но от растерянности не знала, о чем говорить, поэтому и упрекала Сысоеву в слабой памяти. — Так я же узнала,— оправдывалась Сысоева,— как ты позвала меня, так я сразу и узнала. — Ты все такая же, Сысоева, ни капельки не постарела. — Скажешь тоже. Почему это я должна постареѣь. Мне еще и тридцати нет. Тридцать ей было в конце войны. Плюс еще восемь лет. Да и сама она сразу же сказала, что сын ее Харитон учится на втором курсе строительного института, так что, как ни молодись, тридцать лет уже было давненько. ' — Харитон! — Оля от радости даже слегка задохнулась.— Сысоева, он уже большой, Харитон, жених, да? — Мужчина,— подтвердила та,— отличник. Теперь у меня одна задача, чтобы закончил институт, чтобы рюмку в руки не взял, папи­ росу тоже. — Ты такая строгая мать? — А ты думала! Он у меня с детства знает, через что 'бывает го­ лодная да тяжелая жизнь. Помнишь, как в войну люди жили? Одни гордость гнули и корчились от голода и холода, а другие вежливо, потихоньку, полегоньку, и все у них было в порядочке. Вечно у этой Сысоевой концы с концами не сходились. Получалось, что корчились от холодэ и голода гордецы и грубияны.